— Все просто, — неожиданно даже для себя подал я голос. — Их больше нет. — И как я сразу не догадался. — Барьеров больше нет.

— Что? Почему? Такого не может быть! — запротестовал Венди. — Они не могут так просто взять и исчезнуть!

— Но именно это они и сделали. Исчезли. Такое порой бывает в Ночь Красной луны. На время. — Я надеялся, что на время. В ином случае, нам крупно не повезет. И не только нам. Покинув Черные Луга, чудовища натворят дел во всем мире!

— Но когда? Когда барьеры исчезли? Я ничего такого не заметил, — удивился Венди.

— Зато я заметил. — Только сразу не придал этому значения. — Багровые вспышки до того, как я уничтожил лунников, помнишь?

Венди покачал головой — верно, в тот миг желание отомстить за Красавчика затмило для него все на свете.

— Этого не может быть. Не может быть, — шептал он, словно только сейчас понял, что встречи с сакрахаром не избежать — это не просто огромный силуэт на фоне неба, который так и останется за гранью барьера, это то, с чем предстоит столкнуться, если только… — Я готов! — решительно выдохнул он. — Я поеду на татале, если это поможет…

Поможет избежать неприятностей?

— Это поможет. — Бежать, что есть духу. — По крайней мере, лишним не будет.

Венди погрустнел, но я не собирался на этом останавливаться.

— Теперь еще одно. — Он посмотрел на меня страдальческим взглядом. — Надо напоить таталу из источника. — В книге написано, что коня нужно напоить. И пусть татала не конь, сути дела не меняет.

— Я не могу… — покачал головой Венди.

Можно подумать, я могу. Но, в конце концов, татал бояться — в Черные Луга не ходить.

Хотя легче сказать, чем сделать. Черная кошка не хотела пить. Она хотела есть. И не что-нибудь, а…

— Кого-нибудь, — проговорил Венди. — Ей нужно скормить кого-нибудь, и тогда она захочет пить. Но кого?

— Я слышал, что таталы едят малышей бегермотов, да и гналась она за ним… — высказался Вента, ничуть не смутившись под взглядом оппонента.

Венди сгреб Скорлупку в охапку, не желая ее отдавать, и недобро уставился на старейшину — кажется, у него имелся свой вариант, кем накормить таталу. Тем более она уже давала понять, что не против подзакусить конкретным феем.

— Я думаю иначе, — только и сказал друг, но не удержался: — Думаю, ей надо дать что-нибудь помельче, или кого-нибудь…

Старейшина остался невозмутим. То ли не понял выпада — хотя вряд ли, либо проигнорировал откровенное хамство.

Пока мы спорили, Слусия, как звали фейку-беглянку, закружила возле мордочки дикой кошки и обсыпала ее золотистой пыльцой со своих крылышек. Зачарованная татала, побрела вслед за ней к водопаду и… Я даже боялся дышать, наблюдая, как она пьет из источника.

Ну хоть одной проблемой меньше.

Интересно, а где Эбен Ли?

Фей с недовольным видом выпорхнул из цветника. Видно, туда его отправила принцесска, избавившись от его назойливой опеки — если бы меня так охраняли, я бы тоже сбежал.

— Ну что ж, а теперь… — Не успел я озвучить, что пора драпать, как татала, будучи черной с белой полоской, приняла цвет этой самой полоски вся целиком, в глазах вместо кровавой ярости заплясало голубое холодное пламя, усы подернулись инеем, а пушистый хвост заполыхал бледным морозным огнем.

Фух, и как это я сам не попил из источника? Но, может, на людей оно не влияет?

— Это чего? — первый от ступора отмер Венди.

— Того. Залезай на нее и…

— Ты шутишь? — уставился он на меня. — С ней же… Да она же… — не находил друг слов.

— Я что виноват? В книге так написано. — И кинул в него… ему… кинул ему виновницу его бед — книгу. Она все равно бесполезна, потому что не открывается.

Книга, словно сама того желая, угодила ему прямо в руки и раскрылась. Будь я проклят!

— Ого! — только и сказал Венди, глядя в книгу. — Это как?

— Или именно ты должен был ее открыть, или, напоив таталу, мы продвинулись дальше по сюжету. — Надеюсь, там не будет написано «конец», потому что, следуя изречению Венты, «конец может быть полным». — Что там написано?

— Ничего не понимаю, какие-то закорючки, — хмурился Венди, скользя взглядом по странице.

— Сосредоточься на словах, — посоветовал Эсмирато, отводя своего коня за деревья — видно, на всякий случай.