— Это ерунда, — отмахнулся он. — Никто на наше барахло не позарится.

И мы снова углубились в лес, оставив позади вещи, припрятав их в небольшом овражке под сухими ветками, взяв с собой лишь самое необходимое. Шли вместе только причины для поисков у нас были разными.

Лес онемел в суровом молчании, и румяное утро не принесло оживления в природе. За плечами громыхал нехитрый скарб. Настроение было до того мерзопакостным, что попадись какое ни на есть чучело с зубастой пастью, и я стер бы его в порошок.

— Смотри-ка, сапог, — наклонился Венди и подобрал с земли кожаный белый сапог с золоченой пряжкой. Минуту мы глядели на него как на некое чудо, невесть как тут случившееся. Щегольскую обувь невозможно было ни с чем спутать. — Это же его, верно?

Мы огляделись, подыскивая пару, заглянули за поваленное дерево, пошарили в кустах — ничего. Ни пары, ни самого хозяина.

— За ним летела ночь, неслись враги. А он стремглав бежал, теряя сапоги, — поэтически изрек Венди.

— Стихо-тьма-плет! — не стал я скрывать отвратного настроения.

— Ты не ценишь мой талант.

— О, талантов у тебя хоть отбавляй! Но стихосложения не один из них.

— Много, значит? Почему, даже когда ты хвалишь, возникает чувство, что хочешь унизить?

— Ну ладно-ладно, стих, как стих. Особенно рифма враги-сапоги…

— И рифма не угодила… Чего же тебе надо?

Хороший вопрос.

Присев на корточки, я изучал следы на месте найденного сапога.

— Скажи-ка, веревки были на месте или нет?

— Какие веревки?

— Которыми лошадей привязывали. От Халцедона осталась одна петля на дереве, сам конь испарился.

— Со слов Эсмирато. Ведь он мог отпустить его на волю.

— Зачем? Чтобы я остался без коня?

— Так ты все не веришь? Хорошо, я скажу, как все было. Запудрив мозги особенностями сумеречных, этот негодяй отправился в чащу, явно соображая, что мы заподозрим его в исчезновении Халцедона. Далее он разыграл неуместный спектакль, — оправил Венди воротник, скрывая следы пальцев на шее, оставленные Эсмирато в сражении на клумбе. — А почувствовав, что пахнет жареным, сбежал! Прихватив свою лошадь. А моя… а мой…

— Я все понял, но не сходится. Во-первых, он удивился и разозлился из-за того, что мы пошли за ним, он, видно, собирался скрыть от нас найденное заколдованное место, которое сами бы мы не нашли. Во-вторых, драку затеял вовсе не он… Но это не главное! — повысил я голос, видя, что Венди собирается возразить. — Самое главное, что никто и вообразить не мог, что в этом районе обитает такой… такое… — От воспоминания черной громады меня прошиб холодный пот. — И уж подавно это не было известно кэшнаирцу. Он даже о мураме не знал!

— Все это одни предположения. Позволь заметить, что Кадемония практикует черное колдовство, и это факт, как и то, что Эсмирато ее брат. А Мон, как ты помнишь, недавно хотела, если и не убить тебя, то покалечить.

— Может, только проучить? — Чтобы не подслушивал чужие разговоры в библиотеке.

— …И целью Эсмирато вполне может оказаться устранение наследного принца, — продолжал он развивать мысль. — Ведь так просто затеряться среди жалящих ветвей, ядовитых цветов и кровожадных чудовищ, что вернись кэшнаирец один из Черных Лугов и скажи, что сделал все что мог, но остальные не вернулись, и никто его не упрекнет, никто, потому что…

— Мы здесь бывали ни раз, и ничего. Пара переломов и выбитый зуб всего-то. А кэшнаирец тут впервые, и какими бы мотивами не руководствовался, отправляясь с нами, вряд ли решиться бродить по лесу один, он даже в путеводителе, уверен, не все понял. Куда ему нас бросать?

— Ну, если некуда, то… — улыбка Венди стала насмешливой, — где он? Прячется за деревом или в дупле сидит?

— Хочу сказать, что если Эсмирато ускакал на своем коне, то веревка развязана или на худой конец разрезана, или ее нет вообще.

— Надо было самому посмотреть…

— Но я думаю, что ваши лошади сбежали сами, разорвав веревки. И кажется мне, Эсмирато в лагерь вообще не возвращался.

— И где же он? — недоверчиво спросил Венди.

Я посмотрел на полосу изломанных деревьев, уходящую вдаль, и смутное чувство тревоги кольнуло сердце. Нет, не вернулся он в лагерь, потому что не смог, потому что цветок оказался не таким и безобидным, как нам всем думалось.

—––—––—–––

Колодец-топор-отрубленная голова* — аналог игры «камень-ножницы-бумага»