— Вы не знаете Запределья, о, нет. Время там бесконечно утекает, размывая тела и души. Оно оставило мне метки как на лице, — он указал на шрам, — так и на сердце. А уж вас, сосунки писючие, оно сотрёт в прах и развеет по ветру! Так что решайте, не поздно ли передумать?

Никто не подал голоса. Хотя по лицам многих новичков было ясно, что они уже передумали, раскаялись, и вообще, хотят к маме — у кого есть мамы.

— Хорошо. Потому что в Запределье вас убережёт лишь слово. Точнее, два Слова — святое и воинское! — он достал из карманов две пухлых книжицы и воздел перед собой. — Молитвенник и устав! И я, капрелан Тибор, буду вас учить, добрым словом, а если надо — то и добрым кулаком. Ясно? Не слышу! Ты — вот тебе ясно?

— Да, мастер, — кивнул сосед Коула, худой чернокожий мальчишка. И тут же охнул от тычка кулаком в плечо.

— «Мастер» — для штатских лопухов, пёсье рыло! К старшему по званию обращаться «мингер»! Ясно? — палец ткнул уже в Рина.

— Да! Ясно, есть, так точно, мастер мингер Тибор!

— Отвратительно. Ладно. Теперь вы в армии, а я ваш лучший друг и добрый папка; не советую меня злить. Прежде, чем вы получите свой аванс, — Коул, Рин и двое других «пискунов» спрятали руки за спины, — время присяги. Стройсь!

Парни обернулись к вокзальному окну. Капрелан поставил на подоконник складной походный алтарь в виде треугольной, резной деревянной плиты. Три круглых серебряных образка по углам изображали трёх ангелов — Вечности, Небытия и Времени, а в центре помещался большой образ Вечного в круглой рамке в виде Змея. По бокам Тибор зажёг две свечи.

— Господин и заступник наш, осени сии юные души милостью Своей, — пробормотал он. — А теперь произнесите присягу. «Клянусь Вечностью и Небытием», ну!

Присяга прошла скомканно. Двое ребят вообще не знали слов, и заработали по подзатыльнику. Остальные бубнили неуверенно, путались и робели. Рин почти не ошибся, но оттарабанил испуганной скороговоркой.

Коул один из всех знал текст назубок. И прочёл верно, хоть и спокойно, без фанатизма, чтобы не показаться каким-нибудь симовцем. Капрелан одобрительно кивнул. Спасибо, выходит, мастер Геруд — хоть и гад ты был!

— Ну, идите сюда! — Тибор сотворил в ладони несколько монет-месяцев, и вложил их в жадно протянутые руки. Когда монета привычно растаяла в ладони, и писк Часов наконец-то оборвался, Коул не смог сдержать облегчённого вдоха. И точно так же вздохнул Рин.

Пронесло. Плевать, какой ценой, главное — они живы!

— Ну-ка, не стойте, — прикрикнул Тибор. — На медосмотр, шагом — арш!

Когда остальные двинулись к медпункту, Коула придержал за плечо Рин.

— Медосмотр? — выдавил он.

— Ну, да. Понятное дело, мало ли кто чем хворает. Эй, ты чего? — На внуке графини лица не было, как будто ему уже сообщили, что у него чума.

— Врачей боишься? — понял Коул. Рин мелко закивал. — Да не боись, это быстро. Пошли!

Новички встали в очередь к столу, за которым две медсестры брали кровь на анализ.

— Кулак зажми, — велела сестра, и вонзила в вену Коула иглу. Чёрная кровь побежала в пробирки. — Готово, следующий!

Следующим был Рин, и при взгляде на друга, Коул ощутил жалость: тот чуть ли не дрожал, протягивая руку для укола. Коул вспомнил, как он сам в детстве ходил в больницу, как страшно блестели острые железки в лотках. А мама всегда стояла рядом и держала за руку…

— Постой. Давай, держись! — Коул протянул руку, и Рин судорожно стиснул его пальцы. И не отпускал, пока медсестра не выдернула иглу из его вены.

Вторая сестра мазнула каждому в носу и в горле ваткой на проволоке — не больно, но противно — и жестом отослала к двери кабинета врача. Внутрь запускали по одному: вот подошла очередь Коула, он вошёл и притворил за собой дверь.

— Раздевайся до белья! — велел врач, молодой, но лысый, в халате поверх униформы. — Сердце, дыхалка, живот болят?

Бегло задавая вопросы, он прощупал Коулу живот, приставил к груди слуховую трубку, померил давление и температуру. Заставил присесть, посветил в горло фонариком — и, наконец, шлёпнул на бланк штамп «ГОДЕН».

— Как зовут? — ручка замерла над бумагой.

— Рокк, — нашёлся Коул. — Роквел Бин! — назвался он именем бывшего приятеля. Всё равно, чтобы проверить по часовому номеру, нужен запрос в Ведомства и прочая шелуха… Врач отдал Коулу документ и указал на выход.

— Назовись по-другому! — успел шепнуть Коул Рину. Внук графини вошёл в кабинет на подгибающихся ногах. Его трясло, в ушах бухал пульс.

— Ну, чего стоишь? — бросил врач, роясь в бумагах. — Раздевайся до белья!

В ожидании друга, Коул прислонился к стене и разглядывал соседнюю процедурную сквозь открытую дверь. Медсёстры мазали кровь на стёклышки, капали в плоские чашки с питательной средой, рассматривали что-то в микроскопах. Меж столами ходил офицер с оранжевым платком хрониста на шее, проводил рукой над пробирками и чашками — и вокруг пальцев его мерцала золотая пыль.