— Ясно, пираты научили тебя всему, кроме как болеть, — тяжело вздохнул он, — Ты поправишься, с операцией или без, но ты возьмешь себя в руки, и будешь думать о себе, а не о своих страданиях. И если ты сейчас же не успокоишься, я устрою тебе холодный душ! Мне не нравиться такая Энн! Я хочу видеть другую!

Но она его не слушала, продолжая висеть у него на шее и поскуливать. Тогда Бунн слегка отстранив её, с жадностью, поцеловал её прямо в губы.

От ощущения его языка у себя во рту, Энн шарахнулась в сторону, одновременно с силой оттолкнув его от себя:

— Ты что спятил, ненормальный?! Идиот! Не смей больше так! — гневно выкрикнула она.

— С возвращением! — спокойно бросил Бунн, комично кланяясь. — Рад, что ты вернулась в себя, вот такая ты мне больше нравишься. Ну, извини, холодного душа в переходе не было. Это была его импровизация.

— Я тебя убью! Ты самый кошмарный тип, которого я только знаю! — сердито проговорила она, толкая его в плечо. — Чокнутый имперский солдафон! Выхлоп турбинный! Узел язвенный!

Но затем, прекратив отвешивать ему тумаки, Энн внимательно посмотрела на него и улыбнулась:

— Я даже не знаю, что бы я без тебя делала, Бунн Четмен, — вдруг мягко произнесла она, — Спасибо тебе, таким дурацким способом, меня ещё никто не поддерживал!

Бунн самодовольно криво усмехнулся, сощурив свои зелёные хитрые глаза:

— Всегда пожалуйста. Обращайся! — с наглой уверенностью, проговорил он, ни капли не обижаясь на брошенные ею эпитеты. — Ну что пойдем дальше или продолжим целоваться? — шутя хмыкнула эта ходячая ирония.

Энн негодующе округлила глаза и, качая головой, быстро зашагала к лифтоподъёмнику, вызывая у Бунна лишь удовлетворительную ухмылку.

Когда ты кружишь в такт со временем, внимаешь в себя его ритм, позволяя ему вести себя.

Когда даже нет возможности предаться пустой лени и унылому воздыханию, наблюдая со стороны за чужим жизненным вихрем.

Тогда ты его просто не замечаешь!

Время пролетает незаметно, оставляя тебя в неведении. Куда и с какой скоростью оно несется? Только спустя какие-то его промежутки, ты вдруг иногда задумываешься, остановившись на секунду, вспоминая себя в этом промчавшемся танце со временем!

И эти воспоминания дарят разные ощущения.

Это может быть тяжесть и грусть, может быть стыд и недовольство, а может быть тепло и радость, счастье, вспоминая о котором, тебя будет преследовать ностальгия даже на следующих этапах жизни.

И никогда не нужно жалеть об ушедшем времени, если тогда оно подарило тебе это счастье.

Жалеть нужно о том, если это время прошло впустую.

Следующие два года, без каких-то нескольких недель, пролетели для Энн как один день. Один светлый и теплый день! И этим светом была их любовь, полная нежности, трепета и понимания. А теплом была дружба, поддержка, признание. Она закружилась настолько, что даже не поняла, как успели пролететь эти четыре года!

Полнейшая загруженность на службе, бесконечное общение, внимание Илая, почти заглушили в ней этот внутренний отсчет, с … того самого дня. Но если бы её спросили в любую минуту, она бы безошибочно ответила, сколько именно прошло времени. Вот, например, как сейчас Энн неожиданно задумалась, глядя на уже привычный, не снимаемый блокиратор. Со дня её отлёта с Химера прошло, если быть полностью точным: три года, десять месяцев и двадцать шесть дней. И ни разу за это время её семья не давала о себе знать!

А Энн …привыкала к новой семье, к новым друзьям, к новому миру. И вот спустя эти четыре года этот мир принял её, окончательно убеждая Энн, что прошлому место лишь в прошлом, особенно, если у тебя нет прав к нему возвращаться.

Здесь у неё был любящий её муж; не оставляющий её без внимания брат, с его женой Миррой и их маленьким сынишкой Робертом; её пилоты, некоторые из которых оставались ей преданными друзьями, и конечно же Бунн, который был не просто другом, это скорее напоминало тайное соучастие, упрямую преданность и ироничную симпатию, которую он даже и не скрывал.

Удобно устроившись на плече у Илая, Энн ласково смотрела на улыбающегося мужа, который так нежно гладил её по щеке. Они были одни, вдвоём в своей каюте, после того, как он разбудил её своими поцелуями. …Боже, как же она его любила!

А разве можно было не любить эти лучистые синие глаза, в которых сквозило столько нежности?! Как можно было не любить эту открытую преданную душу, в которой было столько заботы, уверенности, ласки и света?! Эти крепкие руки, мягкие красивые губы и запах сильного тела? Его можно было любить за одну лишь отвагу, за острый ум и веселый нрав. Она действительно была с ним очень счастлива, даже слишком счастлива.