Вот оно, опять отбрасываем все формальности, никаких тебе «вы».

— Теперь мне совершенно ясно, почему ваш отряд прозвали «Медведями».

Он даже моргнул от такого ответа, почти наверняка растерявшись. Наверное, предполагал, что сможет запугать меня тем, что сходу ринется в атаку.

— Вы, генерал, ревёте так, будто вас посреди зимы подняли из спячки. Но прямо сейчас я не настроена ругаться. Я к вам с очень важными новостями.

По крайней мере, я-то уж точно считала их таковыми.

Он сжал челюсти, но удержался от наверняка грубого ответа. Кивнул. И я восприняла его кивок как приглашение к перемирию.

Уж в чём генералу Эревину нельзя было отказать, так это в благоразумии и умении быстро приспосабливаться к ситуации. Он наверняка нутром чуял, что я примчалась сюда не по какой-нибудь бабской прихоти, в чём бы она ни заключалась.

— Вучко ведь не с вами? Вы уехали без него, и он по-прежнему к вам не присоединился?

Хотелось бы мне ошибаться. Ну, пусть, получу-таки по шее от северянина за то, что проделала весь этот путь зря, зато узнаю, что ищейка нашёлся, примкнул к разведке по пути. Но нет. Генерал мотнул головой и теперь напряжённо ждал, когда я продолжу.

Я вздохнула. В груди стало тесно от воспоминаний о пережитом.

— Боюсь, он к вам и не присоединится.

* * *

Само собой, я не стала вдаваться в детали, не стала пересказывать его слова, но Эревину этого, кажется, и не требовалось.

Он молча слушал, не перебивал и не задавал вопросов. Только время от времени кивал.

— Значит, пропавшие книги — его рук дело.

— Не стал бы он мне о них напоминать, если бы это было не так.

— Книги-то ему на что? Ему-то от них какая польза?

— Ума не приложу, — я осмотрелась. — А вы совсем недалеко от Совиной Башни. Она ближайшая соседка Соловьиной, но сохранилась не настолько хорошо.

Эревин покосился на меня:

— Вы ведь эти места не хуже Волчонка знаете.

И снова мы на «вы» — верный признак того, что глава «Медведей» уже не гневался. Только вот меня такая привычка порядком утомила.

— Не хуже. Да и не только я. Почему никого из местных с собой не прихватили?

Но оттого, как потемнело его лицо, тут же догадалась:

— Ставили на то, что Вучко объявится.

Эревин промолчал. Но подтверждений и не требовалось — генерал ведь ничего не знал о безобразной сцене в амбаре.

— Если бы к ночи не явился, отправил бы за кем-то из городских.

— Теперь-то ни к чему, — я поёжилась от ветра, загудевшего в склонившихся над нами ветвях. — Я вас проведу.

— Плохая идея, — Эревин выдернул иглу-застёжку фибулы, и мне на плечи опустился тяжёлый походный плащ. — Просто опишите нам дорогу, и мы сами дойдём.

Я планировала возразить, но поневоле так и застыла под укутавшим меня с головы до пят плащом.

— Из меня рассказчик никакой. Вернее будет показать. Прошу вас, генерал, не отсылайте меня обратно. К тому же в этом случае вы рискуете лишиться своего плаща, а в наших лесах по ночам жутко холодно.

И это, наконец, свершилось — суровый генерал Эревин усмехнулся. Да не просто скривил губы или дёрнул уголком рта. Я услышала самый настоящий смешок, вырвавшийся из широченной груди под толстой, усеянной стальными пластинами кожей доспеха.

И он стоял достаточно близко, чтобы даже в сгустившихся сумерках заметить — улыбка генералу очень шла.

— Боюсь, даже если бы я приказал, толку от этого не было бы.

Я благоразумно промолчала.

— Разве что пришлось бы велеть Алексису тащить вас домой силой.

— Вы и представить не можете, какими бедами для вас это обернулось бы, — хмыкнула я. — Так обращаться с местными ворожеями строго-настрого запрещено. Особенно если имеете дело с божьей невестой.

Моя последняя фраза смыла с его лица всякое подобие веселья.

— Это ведь правда?

— О да! Вас бы почти наверняка собрались судит всем Тахтаром.

— Я не об этом, — он запустил ладонь в свою тёмную гриву. — О судьбе божьих невест.

Судя по тому, как глухо звучал его голос, он мог говорить только об одном. Почему-то даже под тёплым плащом по моему телу забегали мурашки.

— О судьбе некоторых божьих невест. Так будет вернее, — я кашлянула. — Это… это так. Это древний обычай, это связь с божеством. И гарантия того, что наш покровитель ответит на призыв. Святая обязанность любой невесты — подчиниться закону.