Зеленолицый сморщенный конвоир вдруг перестал дергать запястьем и хлопать острыми зелеными ушами, оглядел всех, будто осознав, наконец-то, кто эти люди, – и скривился, как от кислого супа. Буркнул презрительно:

– Так это из-за вас, стало быть, парня-то схватили? Ну, чё сказать, стало быть, вот вы какие, красотки!

– Прошу выбирать выражения! – сдвинул брови Генриор. Но смотрел он не на ушастого тролля, а на Дена, внимательно и серьезно, и непонятно было, что он о нем думает.

– Так я еще, стало быть, и не выражался! – хохотнул тролль и поправил длиннющей рукой черную вязаную шапочку, которая едва держалась меж громадных треугольных ушей. – Я существо маленькое, за работу не держусь, тем более, за такую сволочную. Я ж так, на неделю нанятый. Так что говорить могу, что думаю. А думаю я, что негодный вы народ – дворяне! Из-за вас, нахлебников, простые люди страдают. И тролли страдают, потому что вам на всех наплевать.

– Вы, уважаемый тролль, при себе свое мнение оставьте, – холодно порекомендовал Генриор и обратился к сестрам. – Дамы, нам пора. Отец, вероятно, очень тревожится.

– Я не пойду! – всхлипнула Элли.

– Ну что с тобой делать? – всплеснула руками Милена. И вдруг обратилась к Дену. – Послушайте! Мы пришли, чтобы помочь вам. И мы еще постараемся – ради Элли… Но знайте: вы поступили неправильно!

Она сделала паузу, ожидая услышать: «А что такого я сделал?», но Ден молчал, обнимая заплаканную Элли, и Милена горячо продолжила:

– Все говорят, что виновата девочка, искала, мол, приключений. Но это нечестно! Ей и семнадцати не было, что она могла знать? А вы-то, Ден, взрослый!

– Вы, видно, сестра? – Ден поднял глаза на Милену. – Похожи… Элли, малышка, не плачь. Твоя сестра права. Ты ни при чем, это я должен был подумать.

– Но ведь ничего такого не было! – воскликнула Элли. – Это всё Ранита! Зачем она так?

– Как вышло, так вышло, – глухо проговорил Ден. – Ранита, конечно, та еще… Но и я должен был голову на плечах иметь. Сам виноват.

– Ну, хватит, стало быть! – будто очнулся маленький ушастый охранник и передразнил. – «Виноват – не виноват…» Суд пусть решает! А теперь – в камеру!

– А когда суд? – поинтересовалась Милена.

– Да, когда же? – оживилась Элли, оторвав от груди Дена мокрое лицо. – Я приду! Я расскажу правду!

– А я знаю? – еще больше сморщился тролль. – Мне какое дело. Всё! Отойдите от арестанта! Иначе мне придется…

– Не придется, – оборвал его Генриор. Он шагнул к Дену, спокойно, но решительно расцепил руки девушки – та и возразить не успела, довольно бесцеремонно подтолкнул ее к сестре. Милена распахнула глаза, но мгновенно обняла Элли. – Мы понимаем, что вы на службе, – вежливо обратился Генриор к троллю. – Так что простите нас за эту сцену.

Генриор уже развернулся, чтобы пойти прочь, но все-таки оглянулся, посмотрел на Дена – печального, но прямого. «А ведь он понимает, что его жизнь сломана, – мелькнула мысль у Генриора. – Но держится молодцом. Мог бы проклятия выкрикивать, Элли оскорбить и нас тоже…»

– Ден, мы уезжаем, – сказал Генриор. – Мы приехали по просьбе Элли и, скажем прямо, толку не было никакого. Но мне понравилось, что вы ведете себя благородно. У вас есть какие-то просьбы? Из тех, что мы можем выполнить. Кстати, я Генриор, управляющий Розеттой.

– Я понял, что вы Генриор, Элли о вас говорила, – устало ответил Ден. – Хотя сперва я подумал, что вы отец. А просьба у меня только одна. Матери моей сообщите, что со мной все нормально, жив, здоров. Или Сержу, Элли его знает. А этой Раните передайте… Да нет, ничего не говорите, ну ее.

– Хорошо, – кивнул Генриор и оглянулся на девушек. – Пойдемте, дамы.

– Парня мы, стало быть, в тюрьму с утреца переводим, – подал голос тролль и снова поправил съехавшую на крутой лоб шапочку. – Там спрашивайте про свиданки и передачки. Знаете, где тюрьма?

– Знаем, – отозвался Генриор. – Всего хорошего.

– И вам, стало быть, не хворать. Пошли, парень.

– Ден! – Элли рванулась из Милениных рук, но ее остановил Генриор.

– Ну-ка перестаньте! Что вы себе позволяете?! Таким поведением вы ему не поможете, а навредите! – жестко заявил он, крепко схватив Элли за тонкие запястья и глянув исподлобья в глаза. Элли вздрогнула – никогда Генриору не приходило в голову хватать ее за руки, даже в детстве, когда она, случалось, баловалась или капризничала. Всё-таки она юная графиня, дворянка. Даже Милена поразилась. Но не сказала ни слова.