Вслед за Элли, разбуженные звонкими голосами, в кабинет ворвались две ошалевшие летучие мыши, издавая звуки, будто камнем проводят по стеклу. Элли сжала в замок тонкие пальцы, на секунду зажмурилась, прикусила губу. Иголтон невозмутимо взял со стола газету, свернул ее трубкой и привычным жестом, точно мух, выдворил летучих мышей за дверь, буркнув: «Пошли прочь, демоны!»

– Вы подслушивали, леди? – резко обернулся к девушкам Генриор. – Милена, я прошу тебя, успокой сестру!

Разволновавшись, он и сам не заметил, что обратился к молодой графине на ты, как бывало изредка только в ее детстве.

– Да тут двери сделаны, видимо, из картона, все прекрасно слышно, – сердито отозвалась Милена.

– Меня не надо успокаивать, ведь теперь я знаю, что выход есть! Есть! – Элли улыбалась сквозь слезы. – Дена не посадят в тюрьму! Не казнят! Он будет свободен!

– Простите за вопрос, дорогая графиня Элалия. Откуда такая уверенность? Разве вы с ним уже расписались? – Генриор раздраженно сдвинул брови.

– Нет! Нет, но…

– Вот именно, всё не так просто! – воскликнула Милена, схватив сестру за плечи. – Замуж… Да ведь ты его почти не знаешь!

– Но я не всё сказал, – вдруг вступил Иголтон, в упор посмотрев на Элли. – Не хотелось бы говорить это при вас, уважаемая несовершеннолетняя графиня Э.Р., но давайте уж начистоту. Не факт, что суд разрешит ваше бракосочетание. Не рассчитывайте на это, не надо. У вас особый случай. Слишком уж громкий, слишком показательный. Скорее всего, приговорят парня, чтобы другим неповадно было. Мое личное мнение – дела его плохи. Будьте готовы ко всему. Извините за правду. Вряд ли тут кто-то поможет, разве что сам король, только королю до этого нет дела.

Элли вскрикнула, и Милена крепко сжала ее руку.

– Мы поедем домой, – сухо сказал Генриор. – И ляжем спать, потому что на дворе глубокая ночь. А наутро всё расскажем вашему отцу. И дальше… Дальше у вас, видимо, будет семейный совет. Полагаю, мне на нем не найдется места – и правильно. Я взял на себя слишком много. Так нельзя.

– А Ден?!

– Элли, ну давай без истерик! – прикрикнула Милена. – В конце концов, он жив и здоров, он не на каторге и не в кандалах. Подключим связи, что-то решится.

– Годы в тюрьме! Из-за меня! А может быть, еще хуже!

– Я же сказала, подключим связи, – повторила Милена, но всем было ясно, что она говорит это лишь для того, чтобы успокоить сестру.

– Пойдемте, дамы, – коротко сказал Генриор и кивнул Иголтону. – Благодарю вас за информацию. Это было важно для нас. Можно попросить лишь об одной услуге?

– Смотря о какой, – недоверчиво проговорил Иголтон, внимательно поглядев сквозь очки.

– Не сообщайте о нашем ночном визите газетчикам.

– Хм. Ладно. Но... только потому, что ваша таблетка действительно сняла головную боль. Неплохое лекарство. Надеюсь, следующие посещения мне головной боли не добавят. Всего хорошего, – холодно заключил он, прикрывая дверь.

Они пошли по пустым путаным коридорам – уже одни, без всякого сопровождения. Впереди угрюмо отмерял шаги Генриор – прямой, мрачный, седой, постаревший от переживаний и бессонной ночи. Каждый шаг гулко отзывался тягучим печальным эхом.

Все чувствовали себя отвратительно, будто вляпались в придорожную грязь. Но у Элли, которая уже почти не обращала внимания на висевших на стенах летучих мышей, в измученном сердце поселилась крошечная надежда. Она принялась думать, как уговорить отца и маму, чтобы они дали согласие на брак. Конечно, это очень трудно, почти невозможно, но…

– А все-таки каков он, этот Иголтон! – вдруг воскликнула Милена. – Ведь он соврал, что таких историй много! Лично я ни одной не знаю.

Она и не думала, что ей ответят, но Генриор обернулся. Сказал глухо:

– Да случалось, случалось... Вы, дамы, в городе живете, сплетни до вас не доходят. Дворяне ведь всегда стараются сделать так, чтобы шито-крыто было. А в Розетте вот как произошло – под фанфары. Ведь обычно сельские мальчики не приходят на бал, где собирается цвет общества. А девочек никто не фотографирует в лесу. Вот и скрывают.

– А как же «Дворянский вестник»?

– Ну, если происшествие не такое звонкое, его и замять можно.

– Подождите, Генриор… – нахмурилась Милена. – А с кем из дворянских девочек такое бывало?

– А я тоже в сплетни не вникаю, – отрезал Генриор. – Просто сообщил вам, что Иголтон не солгал. Вот и всё.

Они шли молча, прислушиваясь к эху шагов, но Генриор резко остановился.

– Постойте, дамы. Видимо, забрели не в тот коридор. Я не так хорошо знаком с арестантским крылом и не рад, что пришлось познакомиться.