— Совсем свихнулся! — бормотал себе под нос Лер, отчасти довольный, что отстоял право нормальной первой ночи, когда Ариш по собственной воле придёт к нему, признав симпатию и взаимное притяжение. Но тогда он точно не будет столь милостивым и пошлёт целибат лесом. Только сегодня не тот случай.

Ариш на себя не походила, и интуиция подсказывает, что тому виной недавнее происшествие. Почему она оказалась без сознания на балконе? Тёмной дымки он не уловил, лишь налёт безобидного сонного порошка. Однако влияние на неё всё-таки было оказано, в нём и кроется причина несвойственной девушке настойчивости и игнорирования его отказа. Жрица в здравом рассудке никогда не пойдёт против воли клиента ни словом, ни делом.

«Неужели внушение, не вызывающие отторжения и настроенное на подавляемые чувства? — Ариш ведь не боролась с желаниями, а плыла по их велению…» Наверняка, именно в этом дело. Инстинкты его не подводят. Скорее, выводят из равновесия.

Поэтому Лер принимал ледяной душ, когда мисс освободила умывальную и скрылась из виду, оставив его разбираться с весомыми проблемами. А вернувшись в комнату, он застал вздорное создание мирно посапывающим на второй половине кровати. Доверчивая и милая. Его Ариш, что-то бормочущая во сне и улыбающаяся безмятежно.

И вот сейчас наблюдая за нею, беззащитной в своей открытости, он некстати ощущает пробуждение тёмной эмоции, прорывающейся на поверхность сквозь блокаду оберега.

«Она ублажала барона!» — мрак на секунду поглощает разум.

Пятерня в волосы — шумный выдох. Самоконтроль восстановлен.

Ариш и барон… Было. Ему ли не знать?

Сколько бы душа короля ни ярилась, сколько бы его самого это ни задевало, он давно осознал, что сам всю эту кашу заварил, не забрав Ариш из обители, пока она была послушницей. А служение жрицы — есть основа жрицы. Особенно Шальэ. Со всеми минусами и плюсами.

Обязанности храмовницы ограняют личность девушек Храма Амунаи. Ариш не исключение. Полученные в обители навыки позволяют ей раскрепощаться при необходимости, демонстрировать свободу, играть разнообразные роли. Именно эти немаловажные качества помогли ей столь легко вжиться в образ влюблённой нимфы, пылающей страстью и принимающей страсть в ответ.

Образ, который не совсем пропитан ложью. Сегодня жрица не просто играла. Она жила. Горела, пылала, отдавалась чувствам. Была собой, не подозревая об этом. И всё же…

«Сколько в её порыве от королевы? От таящейся внутри души?» — тишину полутёмной комнаты тревожит усталый вздох.

Наклонившись, Маг нежно целует спящую девушку в щёку. Он позаботится, чтобы их общая цель была достигнута с наименьшими потерями. Уничтожение барона повлечёт избавление от участи альху. Когда это произойдёт, они станут самими собой, и можно будет вновь заговорить о любви. Поэтому никакой спешки. Посторонних в их постели не будет.

Откинувшись на спину, Лер глядит в ночную темень. Вспоминает прошлое, привнесённое в разум Свенью. Ариш тогда не отталкивала Орокиоса, хотя всеми силами старалась его избегать. Рядом с ним она была спокойна: ни страха, ни отторжения.

— Без половины сердца — нет любви! — сказала она недавно.

И оказалась права. Орокиос — его «белая тень». Свень бастарда — составная личности, отражающая глубинный оттенок души и порой являющаяся самой душой. Вытесненная вовне с поглощением души Нэрьярда Висталя, много лет назад она обрела самостоятельную форму в обители, а встретив там Ариш, полюбила.

Сейчас, пока у Лера есть оберегающий амулет и поддержка богини Амун, частичное единение со Свенью питает его светлыми воспоминаниями и чувствами. Наполняет теплом, нежностью, любовью. Но это ненадолго. Сарис Марис перед балом предупредила, что он просто выиграл отсрочку. Оберегающая сила скоро иссякнет, так как слишком мало существует в мире артефактов, способных сдерживать альху так долго. А когда заслон рухнет, им с Ариш придётся пожинать последствия. Только он всё равно не сожалеет, что применил обереги. Благодаря им и Орокиосу в его казалось остывшем сердце ожили подзабытые эмоции.

Маг указательным пальцем поддевает светлую прядь разметавшихся по подушке длинных волос Ариш. Подносит к лицу. Запахи лаванды, нежности и солнечного лета. Именно они привлекли Орокиоса. А затем его призвал яркий, манящий, освежающий Зов.

Хотя на самом деле было два призыва. Один — для Свени, второй — для Лера Разова. Орокиос соприкоснулся с прекрасным, а он сам в угаре монаршей ненависти увидел в явившейся однажды ночью «птице зова» раздражающую назойливость, отвлекающую от мести.

Последние две недели эта разница в восприятии его сильно тяготила. Именно поэтому он разыграл сегодняшнее представление. Не из-за архимага, который прекрасно видит, что они ещё не повязаны единством. А ради себя самого, пожелавшего заглянуть в душу той, что отныне важна, как никто и никогда.

И его ожидания не были обмануты — Ариш открылась. Пусть по чужому странному наущению, пусть не ведая этого, она позволила вдохнуть запах ранней весны. Ещё немного и почки преобразятся в нежные, благоухающие, чувственные цветы — отсветы взаимности, которая никогда не предаст глубинного единства любящих душ.