Корзинка давно опустела. Они вышли к самой окраине, к городской стене и воротам, ведущим прочь из города. Судя по положению солнца, день уже давно перевалил за свою половину. За все время они даже не присели, и только сейчас Сильвия поняла, что ноги вот-вот откажутся идти — они гудели и ныли, однако женщина стеснялась признаться в этом де Вальми. Хотя граф несколько раз предлагал сделать паузу в их прогулке, Сильвии не хотелось сидеть, а только двигаться вперед, и теперь пришла расплата.

У постоялого двора совсем рядом с воротами было привязано несколько лошадей, и стояла карета. Де Вальми предложил Сильвии ненадолго зайти внутрь и присесть на скамью, а сам тут же подошел к хозяину и о чем-то стал с ним разговаривать. Тот указал графу на господ, сидящих тут же, за столом, и де Вальми коротко переговорил уже с ними. Сильвия не успела еще понять, что же они тут делают, как де Вальми уже вернулся к ней и все с той же очаровательной улыбкой произнес:

— Эти господа любезно согласились одолжить свою карету для госпожи герцогини.

Сильвия только ахнула про себя, как граф смог договориться о карете, и ей оставалось лишь благодарно поклониться мужчинам.

— Вы волшебник, господин граф. Карета сейчас то, о чем я и мечтать не могла, говоря по чести. Я все боялась сознаться, что очень устала. И еще мне не хотелось, чтобы ваши сказки закончились.

— У меня достаточно сказок еще не на один вечер, ваша светлость, будьте уверены. А сейчас я провожу вас домой, вы позволите?

— Буду вам чрезвычайно благодарна, господин де Вальми!

Усевшись в чужую карету, Сильвия вздохнула с облегчением. Де Вальми сопровождал карету на одолженной у тех же господ лошади, и вскоре они уже подъезжали к дому Д?Арси. Де Вальми помог даме выбраться и кивнул кучеру, чтобы тот ехал обратно.

— Лошадь я верну самолично, — снова улыбнулся он.

Они провели вместе почти целый день, и этот день стал одним из самых светлых в ее нынешней жизни. Сегодня ей практически ни разу не пришлось думать о своем прошлом, и за это женщина должна была быть благодарной графу де Вальми. Сейчас они стояли у порога герцогского дома, и нужно было расставаться, однако Сильвии было нелегко начинать прощание. Мысли о том, что граф надолго уезжает из страны, печалили ее едва ли не больше, чем собственная история. Граф заговорил первым:

— Вы позволите мне сказать вам несколько слов, госпожа Д?Арси? Мы знакомы столь непродолжительное время, и, возможно, увидимся снова не скоро, но я счастлив, что судьба свела меня с вами. Поверьте, я говорю это не просто из приличия. Если мне позволено будет сказать вам еще кое-что… — Он немного замялся.

— Прошу вас, граф, не стесняйтесь.

— Меня долго не было на родине, и я узнал о случившемся с вами совсем недавно. — Теперь граф говорил уже без привычной улыбки на губах. Он вдруг стал очень серьезен. — Не сочтите мои слова дерзостью, но на балу мне показалось, что вам не очень уютно среди окружающих вас людей. Я смею думать, что это связано с тем, что вам пришлось пережить…

— Вы правы, ваше сиятельство, хотя я старалась, чтобы моих чувств никто не заметил. Но я обратила внимание, что и вы присутствовали там только телом, а мыслями были очень далеко от всей придворной суеты…

— Вы наблюдательны, сударыня, — снова улыбнулся граф. — Но в моем случае это, пожалуй, связано с тем, что я слишком редко возвращаюсь на родину и уже давно не являюсь частью этого света. Правда, говоря по чести, я и раньше не всегда испытывал большого желания бывать при дворе. Меня вполне устраивал наш замок и близкое окружение моей семьи, друзья, любимые занятия. Но вы, сударыня… Вы не должны чувствовать вину за то, что с вами случилось. Если вы высоко поднимете голову и скажете себе, что принимаете себя такой, какая вы сейчас есть, то и мир вокруг вас окрасится в другие тона…

— Вам приходилось когда-нибудь говорить себе такие слова, сударь?

— Да, сударыня. Я не мог изменить себя, но мир вокруг заиграл иными красками, когда я признался себе в том, что не буду больше бороться за внимание и дружбу окружающих. Но не потому, то они мне безразличны, а потому, что я просто принимаю жизнь такой, как она течет. Этому меня научила моя мать. Она приняла христианство, встретив моего отца, но много рассказывала мне о философии своего народа. Простите меня, госпожа Д?Арси, надеюсь, что вы не сочли мои слова большой дерзостью, хотя они ею и являются, — мужчина осекся, увидев затуманившийся взгляд герцогини.

Сильвия не сразу ответила, размышляя над сказанным де Вальми.

— Я благодарю вас, граф! Мне хотелось бы узнать больше о мудростях ваших предков, и мне искренне жаль, что ваша служба не позволит вам задержаться. Я была бы рада, если бы в свой следующий приезд, вы нанесли бы нам с мужем визит.

— Благодарю за приглашение, сударыня. Я непременно воспользовался бы им в иных обстоятельствах…

Он поднес к губам ее руку и задержал ее в своей руке на мгновение дольше положенного. А Сильвия, чуть дольше, чем позволено замужней даме, изучала его лицо, только сейчас разглядев его исключительный цвет глаз, черно-вишневый. Оба молчали, и пауза уже почти неприлично затягивалась.