Герда сама не поняла, как выглянула из-за двери.

Возле лестницы, ведущей из подвала наверх, стояло чудовище.

Сначала Герде показалось, что это человек. Неимоверно тощий, костлявый, как и положено быть узнику, вырвавшемуся из подземелья. Свисающие складки кожи в слабом свечении плесени напоминали серые лохмотья. Круглый лысый затылок. Спина согнута, опущенные руки с отросшими ногтями касаются пола.

Потом стоящий спиной к Герде «страдалец» повернул голову.

Герда не закричала. Какой там крик, она вздохнуть-то не могла от ужаса. Тем и спаслась.

Не заметив сжавшуюся за дверью девушку, чудище снова повернуло жуткую, похожую на обглоданный звериный череп башку к лестнице, качнулось, примеряясь, и, не сгибая колен, прыгнуло вперед и вверх, перемахнув сразу через несколько ступенек. По-паучьи переставляя лапы, заторопилось по лестнице.

Только через несколько минут после того, как хлопнула крышка люка, Герда решилась пошевелиться.

– Я тогда не знала, что это хлына. Никогда про нее прежде не слышала. Потом поняла, когда ты рассказал.

Я сидел оглушенный, словно сам только что смотрел, как хищная тварь выбирается из подвала заброшенного дома.

– Ларс, – тихо окликнула Герда. – А приезд короля, это праздник только для вурдов?

– Нет, для всех.

Ближе к полуночи по всему городу зажгут огни, выкатят бочки с зеленым пивом, вынесут столы, на которых разложат всяческую снедь. Гулянье продолжится до утра. Страшно и опасно выходить ночью на улицу одному, а когда весь город веселится, так и ничего. Пьяный привалится к стене дома в темном переулке, ребенок, расшалившись, убежит от старших. Шум и огни не помеха для охотящейся хлыны.

– Ларс, а я ведь в тот дом совсем ночью пришла. Время совы, не раньше. Если хлыну в том подвале встретить… Ее ведь можно будет… остановить?

Если чудище вырвется на крыши, с ним уже не совладать. Но если встретить в закрытом подвале… Или найти логово. Дождаться Хельгу и Оле, рассказать все? Но сколько людей хлына убьет сегодня ночью, наслаждаясь обилием легких жертв? Бежать в казармы? Вся стража патрулирует готовящийся к веселью город. Про хлыну никто и слушать не станет. Ты что, хронист, спятил? Поймали ж уже гада, человечишка оказался. Что? Не рано ль тебе, Ларс, хмельным баловаться?

Время до пробуждения хлыны еще есть.

– Ведь ее как-то можно остановить? – тихо повторила Герда.

– Если я не пойду, ты отправишься туда одна?

Герда виновато кивнула.

Девчонка, в жизни не державшая в руках оружия, не решающаяся произнести вслух слово «убить», даже когда оно относится к кровожадному монстру, собирается выйти против этого монстра в одиночку. Как говорил Оле? «Если девушки будут вынуждены драться, то мужчинам этого города останется только удавиться от стыда».

– Рассказывай, где этот дом.

– Я покажу.

– Ты останешься дома.

– Почему?

– Хлына слишком опасна.

– А для тебя – нет?

– Ты слышала что-нибудь про судьбу хрониста? Всегда писать только правду и быть там, где происходит что-то важное для памяти города, всей земли Фимбульветер. Не считаясь с опасностью. Я могу погибнуть в любую минуту и должен быть готов к этому.

– А я, значит, должна как дура сидеть дома и думать, наступила уже эта минута или нет?

Хельга, Оле и Гудрун втроем так и не смогли отучить Герду от дурной привычки показывать кукиши.

Я был почти уверен, что Герда говорила о доме Орма Бъольта, но моя радость повела меня в другую сторону, к храму Хандела.

Город растянулся, как большой хитрый зверь. Он неподвижен, он притворяется, что спит, он смежил веки-ставни, но незаметно подглядывает за дерзкими, нарушающими давно установившийся порядок.

Народу на улицах не меньше, чем днем. Навстречу нам то и дело попадаются спешащие куда-то люди, одетые празднично или еще повседневно, эти торопятся сильнее. Из переулка доносится пение нескольких голосов, не слаженное, но воодушевленное.

На поле за храмом Хандела, печально известном месте битв ухажеров Гиды, деловито расставляют длинные столы. Кори, опершись о железную метлу, беседует с Торой Хольм, придерживающей у бедра корзину со свежими булками. Дочка Кори, худенькая и большеглазая, успевшая вместе с караваном Геста Гастиса приехать в Гехт из Форка, где она гостила у родных, упоенно взирает на гигантский поджаристый уже надкушенный крендель, который ей приходится удерживать двумя руками. Нас почтенные горожане не замечают.