Я заставил Герду встать позади себя. Со скандалом, пришлось даже рявкнуть на непокорную девицу, но так я мог хоть немного прикрыть мою радость от встречного ветра. Жаль, но в Видимом мире нет ничего постоянного, мы не успевали сделать и сотни шагов, как Герда почему-то оказывалась сбоку от меня. А я, окаянная душа, был рад этому. Потом спохватывался, снова цыкал на Герду и прогонял ее назад.

Так и шли мы сквозь сырую серую хмарь, спотыкаясь, оскальзываясь, ничего не видя перед собой. Шли неизвестно куда.

Услышав за спиной слабый шорох и вздох, я еще успел оглянуться, чтобы увидеть, как Герда тихо оседает в снежное месиво. Повернулся так, что сам не удержался на ногах и упал перед ней на колени.

Вскинутые глаза словно бездонные колодцы, заполненные стылым зеленым льдом.

– Прости, Ларс. Я не могу больше.

– Герда! Герда, ну что ты… Надо идти. Герда, ведь я без тебя не выберусь!

Я говорил и тянул Герду за руку, обещал всю оставшуюся жизнь носить ее на руках, объяснялся в любви, рассказывал, как вернувшись в Гехт, мы пойдем на кхарню выбирать ей беленка. Потом мы шли, потом она тянула меня, и мы снова шли, помогая друг другу, а когда упали и не могли уже подняться, я здоровой рукой крепко прижал мою радость к себе, чтобы подольше делиться с ней теплом.

Ветер выл, радуясь победе. Серая хмарь подступала со всех сторон, сдавливала, становясь погребальным льдом. Звонил где-то, прощаясь, колокол. Проступали в сырой круговерти, приближались к нам смутные фигуры в алых мантиях, у каждой в руках горящий фонарь.

Глава 14

Собака пристально разглядывала меня умными карими глазами. Хорошая собака, большая, головастая, белая с коричневыми пятнами. Розовый язык вывален из улыбающейся пасти.

Собака облизнулась, вкусно зевнула и сказала:

– …Родителям, чтобы выпороли хорошенько. Придумали забаву – лезть в Белое Поле! И как они умудрились потерять кхарнов?

– Это надо уметь! – ответил кто-то собаке густым басом. – Ну и что у нас тут? Ай! Да пребудет с нами милость Драконов! Ты же девочка, а не взбесившийся горностай, чтобы кусаться! Уймись, я ничего не сделаю твоему другу, просто посмотрю…

Я не разобрал, что ответила Герда, но голос ее звучал гневно и решительно. Похоже, моя радость с кем-то сражается. Надо срочно вмешаться.

Я резко сел, но тут же, застонав от боли в плече, повалился обратно. Да станет Гида добычей тиллов, до чего же плохо! В руку словно засунули железный шипастый «чеснок» и поворачивали, устраивая половчее.

Сидящая рядом Герда горестно пискнула.

– И стоило дергаться, – голосом собаки неодобрительно сказала крупная беловолосая женщина в алом балахоне.

– Лежи смирно! – приказал рыжий как кирпич бородач в таком же храмовом одеянии.

Собака молча лизнула меня в нос.

Я все-таки попал в храм багряного Дода. Но ведь до него от Гехта два дня пути!

– Вы что, детишки, совсем от безделья спятили? – беловолосая великанша, чьи слова я принял за речь собаки, подалась вперед, и мы с Гердой невольно прижались друг к другу, точь-в-точь испуганные малыши из страшной сказки. – Вам еще повезло, что Эфтер обучена находить в Белом Поле людей, попавших в беду. Откуда явились? Где кхарны?

Можно удивляться, но именно от этого громыхания я окончательно пришел в себя и успокоился. Очень уж грозная жрица походила на любимую сестру, когда та гневалась.

– Я… хронист… Гехта…

– Хрони-ист?

Я попробовал было поднять руку, но не смог, слишком сильна была боль. Герда догадалась и, размотав мне шарф и расстегнув ворот, вытянула на свет хрустальную чернильницу-дракончика.

Служители Дода быстро переглянулись.

– Чего дома-то не сиделось, хронист? В любимом городе? – бородатый говорил вроде бы насмешливо, только в голосе его явно сквозила тревога.

– Потому… и не сиделось… что неладно… в городе.

Они слушали не перебивая, только переглядывались и все сильнее хмурились. Даже собака Эфтер больше не улыбалась.

Когда я говорил о Горбатом Дудочнике и обрушивших мост полозах, жрица вытащила откуда-то из складок балахона пепельный карандаш и маленькую книжицу и сделала на одном из листков какую-то пометку.

Герда сидела рядом тихо, как мышка.

Наконец мой рассказ был завершен. И сразу навалилась невыносимая усталость. Я, как во время похода в Белое Поле, готов был спать хоть стоя, лишь бы позволили.

Но служители Дода не собирались давать мне передышку.

– Сочинить такое сложно.