"Ты спросил меня, были ли у меня плохие сны. Единственные настолько плохие сны - от ... него", - сказал Ланиус. "Что он тебе сказал?"

"Что он собирался наказать меня за то, что я построил то, что я построил для тебя", - ответил Тинамус. "Что я заслужил наказание, потому что я доставлял неприятности самому себе".

"Поздравляю", - мрачно сказал Ланиус.

Это поразило цель — поразило цель и разозлило Тинамуса. "Ты не должен шутить над несчастьем других людей", - сказал он.

"Я не был. Я бы не стал. Я не такой", - сказал Ланиус. "Но если Изгнанный заботится о тебе настолько, чтобы послать тебе сон, ты сделал что-то, что ему не нравится. И что в этом такого плохого?"

"Строишь шикарное место для своего как его там — твоего монкэта, правильно — чтобы бегать?" Воскликнула Тинамус. "Это безумие. Изгнанный должен быть не в своем уме, чтобы беспокоиться об этом даже на мгновение."

"Изгнанный - это великое множество вещей, большинство из которых неприятны", - сказал Ланиус. "Он не в своем уме".

Тинамус покачал головой в упрямом неверии. "Он должен быть — либо это, либо он является в моих снах для чего-то, что не имеет ничего общего с тем, что я построил для тебя, что бы он ни говорил".

Король Ланиус предполагал, что это возможно. Он не знал всего, что сделал Тинамус. Но он находил это примерно таким же вероятным, как Орталис, отложивший свои кнуты и прекративший охоту. Король спросил: "Ты знаешь Коллурио, дрессировщика животных?"

"Я не думаю, что встречался с ним. Я знаю его имя — но я полагаю, что многие люди здесь знают его имя". Взгляд Тинамуса стал острее. "Подожди. Разве я не слышал где-то, что он тренирует животных для тебя?"

"Я не знаю, слышал ты это или нет, но это правда". Ланиус наклонился, чтобы понюхать желтую розу. Цветок был прекрасен. Однако, как обычно, он подумал, что красные пахнут слаще. Он повернулся обратно к Тинамусу. "Вот кое-что, о чем ты, вероятно, не слышал — ему тоже снились сны от Изгнанного".

"Дрессировщик животных?" Глаза Тинамуса расширились. "Клянусь бородой Олора, ваше величество, почему?"

"Потому что он делает что-то, что не нравится Изгнанному. Мне тоже, и у меня были эти сны. И тебе тоже — и теперь они у тебя тоже были". Ланиус протянул руку. "Итак, ты видишь, что я имел в виду, когда поздравлял тебя".

Архитектор посмотрел на короля, посмотрел на его протянутую руку, как будто не мог поверить в то, что видел и слышал. Даже после того, как он пожал протянутую руку, он все еще выглядел озадаченным. "Дрессировщик животных. я. Почему Изгнанный должен заботиться о таких, как мы? Вы король Аворниса, ваше величество. По крайней мере, в том, что он беспокоился о вас, есть какой-то смысл."

"Рад, что ты так думаешь", - сухо сказал Ланиус. "Есть много людей, которые сказали бы, что все, что я когда-либо делаю, это играю с животными и роюсь в архивах, и поэтому никто вообще не должен беспокоиться обо мне — даже люди, не говоря уже об Изгнанном".

Теперь Тинамус уставился на него по-новому. Ланиус понял, что строитель не ожидал услышать от него ничего подобного. Ланиус пожал плечами. Тинамус сегодня получал всевозможные сюрпризы. После сна от Изгнанного жалоба от короля, скорее всего, не будет иметь такого большого значения. И, конечно же, Тинамус спросил: "Что— что мне делать — что я могу сделать ... если ... если он посетит меня снова?"

"Ты мало что можешь сделать", - ответил Ланиус, - "за исключением того, что помни, что он не может причинить тебе вреда ни в одном из этих снов. Он может напугать тебя так, что ты почти пожелаешь умереть, но он не может причинить тебе вреда. В противном случае я бы давным-давно умер, как и некоторые другие люди ".

Тинамус кивнул. "Хорошо, ваше величество. Спасибо. Это действительно помогает — во всяком случае, немного. Не могли бы вы сказать мне, кто еще, кроме вас и дрессировщика животных?"

"У тебя могло бы быть меньше проблем с ним, если бы ты не знал". Ланиус подождал, будет ли Тинамус настаивать на нем даже так. Архитектор не сказал больше ни слова. Король ни капельки не удивился.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Всякий раз, когда повозки достигали аворнийской армии, осаждающей Йозгат, Грас вздыхал с облегчением. Ментеше делали все возможное, чтобы нарушить его связь с севером. Иногда это лучшее было пугающе хорошо. Теоретически, он контролировал все между Йозгатом и Стурой. Теория была замечательной. На практике кочевники могли совершать набеги, когда и как им заблагорассудится.

Чтобы заставить их пожалеть об этом, он приказал специальному обозу прибыть в Йозгат. В фургонах не было мешков с пшеницей и бобами. Вместо этого лучники лежали под обычными брезентовыми чехлами. Это была неудобная поездка для мужчин, но не убыточная. Конечно же, кочевники напали на повозки и сопровождавших их всадников.

Как всегда, ментеше были свирепыми, лихими и бесстрашными. Они атаковали фургоны, как будто они были волками, и эти фургоны были полны сырого мяса. Очень часто такого рода нападки обращали в бегство сопровождающих и позволяли Ментеше поступать с фургонами и людьми, которые их вели, как им заблагорассудится.