И снова, на самом деле совсем не меняя тему, она повторила: "Может быть, у Лимозы будет другая девушка".

"Здесь есть надежда". Вот. Грас сказал это. Он не хотел, чтобы у его единственного законного сына был его собственный сын. Если это не было печально, то что было? Он не мог придумать ничего, что могло бы сравниться с этим. Мгновение спустя, однако, он кое-что нашел, потому что мать его единственного законного сына кивнула в знак согласия.

Она не только кивнула — она также сказала: "Я бы хотела, чтобы у Ланиуса и Сосии был еще один ребенок — если повезет, еще один мальчик. Так много всего может случиться, даже когда дети не стоят в очереди на трон ".

Это тоже было правдой. Грас сказал: "Они казались… не слишком довольными друг другом в последнее время, судя по тому, что я слышал".

Его жена уставилась на него. "Ты тоже знаешь причину этого, или тебе лучше знать. Он соблазняет служанок или позволяет им соблазнять себя. В любом случае это одно и то же. И ты молодец, что сказала ему перестать изменять нашей дочери, ты молодец, когда не можешь держать это в своих ящиках."

Поскольку Грас не мог отрицать, что это общее рабочее правило, он сделал все возможное, чтобы отрицать это в данном конкретном случае, сказав: "Что ж, если тебя беспокоит то, что происходит к югу от Стуры, можешь, черт возьми, беспокоиться о чем-нибудь другом. Я уже говорил тебе, что там, внизу, ничего не происходит — во всяком случае, ничего подобного."

"О, такие захватывающие новости!" Если бы Эстрильда заговорила другим тоном, Грас мог бы подумать, что она говорит серьезно. При таких обстоятельствах ее сарказм задел только сильнее.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В последний раз, когда у Лимозы был ребенок, разразился небольшой скандал, когда все слухи о следах от ударов плетью и шрамах на ее спине оказались правдой. К настоящему времени это были старые новости. Когда на этот раз она разделась перед акушеркой, никто не был бы слишком взволнован этим.

На этот раз у Ланиуса были другие причины для беспокойства, главным образом о том, родится ли у нее мальчик или девочка. Орталис беспокоился о том же, даже если его надежды и надежды короля расходились в противоположных направлениях.

Как раз пошел снег, когда у Лимозы прорвало мешок с водами. Это был верный признак того, что роды начались всерьез, и слуги поспешили из дворца, чтобы привести повитуху. Ланиус некоторое время слушал бормотание Орталиса, затем извинился и отошел как можно дальше от своего шурина.

Он было направился в архив, но передумал. Ему потребовались годы, чтобы научить слуг не беспокоить его там. Кто-то должен был прийти с новостями о ребенке Лимозы. Лучше бы ему тоже не быть с монкатами. И он также не мог пойти в свою собственную спальню, потому что там была Сосия. Она все еще не ценила его компанию.

Это оставило… что? Он оказался в одной из нескольких маленьких столовых дворца. Вместо того, чтобы есть, он занялся перепиской. Он чувствовал себя добродетельным. Ему также быстро стало скучно. Это была та часть управления, с которой Грас справлялся лучше, чем он сам.

Кто-то открыл дверь и просунул голову в комнату. "О", - сказал Грас. "Извините за беспокойство, ваше величество. Я просто искал тихое место, где я мог бы немного поработать, пока у Лимозы не родится ребенок, сколько бы времени это ни заняло ".

Смеясь, Ланиус ответил: "Это именно то, что я здесь делаю".

"О", - снова сказал Грас, а затем: "Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?"

"Ни капельки", - сказал ему Ланиус. "И если ты хочешь написать несколько писем для меня вместе со своими собственными, я тоже не возражаю. Я просто подумал, что ты лучше справляешься с этой частью роли короля, чем я ".

"Ну, я не знаю об этом", - сказал Грас. "Когда тебя что-то интересует, у тебя получается лучше, чем когда-либо получалось у меня. Когда этого не происходит, вы не беспокоитесь об этом так сильно, вот и все ".

Ланиус подумал об этом. Ему не понадобилось много времени, чтобы решить, что Грас был прав. "Я должен сделать лучше", - сказал он.

"Возможно", - сказал Грас. "У каждого есть какие-то вещи, которые он должен делать лучше — и если ты мне не веришь, ты можешь спросить любую из наших жен".

"Ха!" - сказал Ланиус. "Нам не нужно спрашивать их — они сами приходят и говорят нам".

"Жены иногда так поступают. Полагаю, мужья тоже поступают так с женами". Грас сел за стол напротив Ланиуса. Он вывалил беспорядочную стопку писем и чистых листов пергамента на стол перед собой, вытащил пробку из бутылки с чернилами из обожженной глины, окунул гусиное перо и начал писать. Стопка оставалась беспорядочной. Ланиус был гораздо аккуратнее в том, как он работал. Но Грас обмакнул перо и писал, обмакнул перо и писал, обмакнул перо… Он не был аккуратен, но он выполнил свою работу, выводя букву за буквой.