Сила собралась обратно, а Сэйдж протянула к твари дрожащую руку.

– Сэйдж, – прошептал Тристан в зыбкой тишине, – не надо.

Но она заворожённо посмотрела на дракона и прошептала ему:

– Эй, дракон… – И только слегка отшатнулась, когда он фыркнул.

– Ничего, – заверил Гушикен. – Как начал звать его по имени, он успокоился. Безобидный, как котик.

– Огнедышащий крылатый котик, – уточнила Татьянна, предусмотрительно отходя от Пушка подальше.

– Скорее, тут дело в цепи. – Злодей подошёл поближе, загородив собой Сэйдж. – Уверен, он поэтому успокоился. Я и не знал… – Он почувствовал, как вина сдавила грудь. – Что ему так больно.

Блэйд цокнул языком и поманил дракона к себе. Пушок неловко развернулся на задних лапах и ткнулся носом в ладонь Гушикена.

– Я тоже не знал, но даже не будь ему физически больно, мало приятного – сидеть на цепи. Надо было раньше догадаться.

Тристан это понимал лучше, чем многие, но это воспоминание он прогнал, не дав полностью сформироваться и прорваться сквозь защитные стены, которые возвёл.

– Я доволен… что ему как будто лучше.

Дракон повернулся к нему, одарил мудрым прищуром. Злодей едва не отбил ему поясной поклон, оказывая то уважение, которого было достойно это существо.

Но он удержался, спрятал почтение за деланым безразличием. Вместо поклона он направился к воротам, не в силах больше смотреть на дракона теперь, когда узнал, что причинил ему боль.

– Босс, погодите, самое главное ещё впереди! – крикнул Блэйд. Злодей не обернулся, лишь замер спиной к остальным. – Когда я снял цепи, заметил, что внутри выгравировано кое-что любопытное.

Звон металла удостоился поворота головы Злодея. Он увидел, что Блэйд тащит здоровенное серебряное кольцо – такое большое, что едва хватало размаха рук. Грохнув его у ног Злодея, Блэйд указал на внутреннюю сторону, где было мелко написано:

Тристан провел пальцем по буквам, а другую руку так сжал в кулак, что ногти впились в ладонь. Женщины поглядели на надпись и ахнули.

Сэйдж низко склонилась к нему, успокаивающе коснулась рукой – и его магия враз унялась.

– Эти цепи лежали у нас ещё до того, как Блэйд принёс дракона. Кто-то списал ящик оружия и инструментов, среди прочего там были и цепи. Король Бенедикт торговал с Гроэной, этот ящик из той партии. Моя первая неделя работы.

Что-то не давало ему покоя, какую-то деталь он упускал, но кусочки мозаики отказывались складываться в картинку. Казалось, он то и дело заходит в тупик, не получая никаких стоящих ответов, а соглядатай его худшего врага всё ещё оставался в замке – волк в овечьей шкуре.

Он знал, что за нападениями стоит король Бенедикт. В конце концов, это он развязал войну против него. Но если Бенедикт и собрал армию, первый выстрел сделал Тристан – и сделал бы снова. В конце концов, Злодеи так и поступают.

– Бенедикт знал, что ящик попадёт ко мне. Знал, что Блэйд украдёт дракона, заказал цепь, а предатель притащил её в замок. – Он пнул цепь, вспышка ярости плеснула магической силой во все уголки двора, ища любую возможность убить. – Он со мной играет.

И добавил жёстко и холодно:

– Но я выиграю и насажу его голову на вертел.

И с этими словами он вновь устремился к замку, полный самых зловещих намерений. Он надеялся, что Бенедикт доволен своими скромными достижениями, потому что цепь его побед должна была вот-вот прерваться.

Злодей потёр шею, чувствуя, как на ней стягиваются его собственные оковы, и улыбнулся. Он уничтожит все клочки надежды, какую питают Бенедикт и его сподвижники. И посмотрит, как они разбегаются от надвигающейся смерти.

Бенедикт стал первым, кто назвал Тристана чудовищем, и не могло быть в жизни ничего приятнее, чем напомнить королю, что именно это означает.

– Вот он! Вот Злодей! – верещала Джейн Фэйрмонд, привлекая внимание немногочисленных селян на площади.

Был торговый день, на улицах толпились продавцы с тележками. Высоко над ними развевались, сияя на солнце, разноцветные блестящие отрезы ткани от русалок из Лавандовых морей. Запах свежего хлеба, может, и не такого, как у Эдвина, но тоже отличного, щекотал нос.

Но спокойствие разбили вопли насчёт босса – в выходной. Теперь нужно было устраивать целое представление.