Саймон шумно выдохнул и, судя по взгляду, довольно странному и непонятному для меня, решил продолжить допрос, но я его опередила:

– Где Алекс и Вистера? С ними всё хорошо? – да, я переводила тему, уводя её в сторону от опасного и для меня не совсем понятного.

Охранник прищурился, даже не пытаясь скрыть раздражения, что промелькнуло в потемневших глаза, и отрывисто процедил:

– Да что им сделается, всё с ними хорошо, – потом помолчал и добавил: – Может быть, ты расскажешь мне, что произошло на этот раз? И как ты умудряешься находить проблемы там, где их вообще быть не должно?

Так, подождите, он в случившемся меня обвиняет? Это я-то накликала беду? Я?! Да я тут жертва и не имею никакого отношения к тому, что происходит, я не виновата в том, что Аннэт заключила с кем-то договор и не успела его выполнять. Не виновата, потому что я – не Аннэт!

На последней мысли злость неожиданно испарилась, будто её и не было. Меня словно обухом по голове ударило. Рассказать… Как бы я была рада рассказать всю правду хоть кому-то, снять этот груз со своей души, и зажить счастливо и спокойно, но… Не могу! Если я расскажу про договор, о котором толкует бесформенная клякса своим шепелявым голосом, то возникнет закономерный вопрос – в чём суть этого договора? И что мне на это ответить? Что я забыла? Что у меня кратковременная амнезия?

А если скажу, что вовсе не Аннэт и не имею к этой девушке никакого отношения, то чем мне грозит это признание? Что, если Саймон доложит обо всём мужу и статус, пусть и не любимой, но всё же законной супруги герцога Уилбурга, перестанет мне принадлежать? Это эгоистично, очень эгоистично, но я вдруг захотела жить! И все прежние мысли о том, что умирать мне совсем не страшно, показались глупыми и лживыми.

Мир, конечно, другой, а я понятия не имею, как они тут относятся к вот таким переселенкам. Может, как у нас во времена инквизиции, отправляют на костёр без суда и следствия? А я хочу жить!

Я холодно посмотрела на мужчину и произнесла строгим, хорошо поставленным голосом, таким, благодаря которому ученики быстро понимали – шутки закончились:

– Господин охранник, мне кажется, вы забываетесь! – особо подчеркнула и «вы» и его забывчивость. – Я не искала проблем, они нашли меня сами. А сейчас, – я украдкой перевела дыхание, потому что длинные речи отнимали слишком много сил: – Будьте так добры, помогите мне подняться.

Саймон сначала замер, явно пытаясь переварить услышанное, потом сдвинул брови, как если бы готовил ответную тираду, но ещё мгновение и на его лице воцарилось уже знакомое мне равнодушие. Губы сжались в тонкую линию, а в глазах поселился холод. Всего на секунду мне стало совестно, потом я вспомнила его обвинительные слова и совесть ушла, хлопнув дверью.

Я всё сделала правильно, ни к чему тут кричать на меня и обвинять не пойми в чём, и беспокойство изображать не стоит. Я сама по себе и положение дел именно таким и должно остаться.

Мужчина помог мне подняться, и хоть делал это нарочито медленно, мир всё равно закружился перед глазами. На ногах я устояла с трудом, и то лишь благодаря тому, что Саймон крепко держал меня за руку. Обида обидой, а свои обязанности он знал хорошо.

Я постояла так ещё с минуту, пытаясь отыскать силы для того, чтобы передвигаться самостоятельно, но охранник тем временем всё же задал вопрос, правда на этот раз в более мягкой форме:

– Госпожа Аннэт, могли бы вы рассказать мне, что с вами произошло? Почему вы потеряли сознание?

Как бы я плохо себя не чувствовала, а всё одно – смогла посмотреть на него и удивлённо поинтересоваться:

– Что значит – потеряла сознание?

О чём он толкует? Не теряла я сознание! Просто настойчивая шепелявая тень пыталась меня придушить, а от этого кто хочешь лишится чувств.

Саймон нахмурился, окинул меня озадаченным взглядом и принялся медленно пояснять:

– Алекс позвал меня, а когда я прибежал сюда, то вы лежали прямо на земле. Без сознания, – последнее он добавил явно для того, чтобы подчеркнуть мою беспомощность.

– Но… – начала было и замолчала. Я помню, что слышала грохот и видела яркую вспышку, и почему-то была уверена, что это дело рук кого-то из охранников. Если же это не так, то кто спас меня? Непроизвольно рука метнулась к шее – я будто снова почувствовала стальные тиски и то, как задыхаюсь, но наваждение быстро пропало и мне удалось осмысленно посмотреть на Саймона.

Мужчина проследил взглядом за движением моих рук, но на его лице не появилось ни удивления, ни понимания. Значит, от попытки придушить меня даже не осталось следов? Что тут вообще за чертовщина происходит? Может и тень эту видела только я, раз Алекс ничего об опасности не сказал охраннику?