Тот же стиль — толстые линии, насыщенные цвета. Та же композиция — открытая банка и кусок хлеба, намазанный липкой массой.

Только у Дома это банка джема с нарисованными на этикетке гроздьями винограда и фиолетовым цветом.

Вторая половинка бутерброда.

На ослепительный миг я растворяюсь в радости узнавания. Я узнаю брата этой татуировки.

Но затем реальность обрушивается на меня с такой силой, что я отшатываюсь, судорожно глотая воздух.

Я закрываю лицо руками, пряча, как оно искажается от внезапного, жуткого осознания. Я больше никогда не увижу дурацкую татуировку Джоша.

Не то чтобы я видела её часто. Только когда мой брат был в особенно игривом настроении и надевал на плавание плавки вместо обычных шорт. В этом жалком лоскутке ткани его бледная задница оказывалась на полном обозрении вместе с ошибкой его восемнадцати лет.

Но то, что вонзается мне в грудь, как тупой нож, — осознание, что татуировки Джоша больше не существует.

Как и его самого.

Он — пепел.

Желе Дома осталось совсем одно.

— Мэдди?

Я не убираю рук с лица. За глазами скапливается невыносимое давление, требующее слёз под тяжестью этого момента. Но вместо того, чтобы пролиться по щекам, моя боль пронзает висок резкой, пульсирующей вспышкой.

Моё горе — это дрель, вгрызающаяся в мозг.

А затем сильные руки обнимают меня, прижимая к жёсткой груди, укутанной в мягкий хлопок.

— Прости, — бормочет Дом, его тёплое дыхание проникает в мои волосы, в кожу, успокаивая боль. — Я думал, это тебя рассмешит.

Я делаю прерывистый вдох, с трудом подавляя слёзы, но всё же опускаю руки. А потом, потому что сил бороться у меня больше нет, склоняю лоб на его плечо.

Мы стоим так — он держит меня, я опираюсь на него — какое-то неопределённое время.

И предательский голос в голове замечает, что этот объятие — не просто жест. Это не притворство.

Это облегчение.

А значит, я должна разорвать этот момент, пока он не начал значить слишком много.

— Это ужасно неловко, — бормочу я в его, пахнущую кедром, рубашку.

Дом тихо фыркает, но ничего не отвечает.

— Ты жалеешь об этом?

Он не сразу отвечает, но я чувствую, как его пальцы слегка распрямляются, будто пытаясь закрыть большую часть моей спины.

— Раньше жалел. Но теперь… Теперь думаю, что, возможно, это лучшее, что есть во мне.

Моё сердце болезненно сжимается, и я глубоко вдыхаю, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Решимость вытесняет боль и смятение, которые охватили меня всего минуту назад, и я осознаю, насколько уязвимой позволила себе стать рядом с Домом в этой ванной. Почему, чёрт возьми, я каждый раз позволяю себе расслабиться, когда он рядом? Я знаю, что этот путь приведёт только к новой боли, поэтому выскальзываю из его объятий и отвожу взгляд, увеличивая расстояние между нами настолько, насколько могу.

— Натяни штаны. — Теперь мой голос твёрдый. — Нам пора сделать что-то, о чём мы не будем жалеть.

Я не жду его, выхожу из ванной и возвращаюсь в переднюю часть салона, проходя мимо Кармен, которая рисует оранжевые языки пламени на коже своего клиента. Дом не задерживается и появляется рядом со мной, когда мы снова устраиваемся у стойки.

Пора принять решение.

Я перевожу взгляд на папки с эскизами, но тут же отводю глаза. В этих страницах нет ничего для меня. Незаметно мой взгляд снова скользит к заднему карману Дома — но не потому, что я хочу себе банку с желе. Из кармана торчит сложенный лист бумаги.

Письмо Джоша.

Я вытягиваю его, разворачиваю, а Дом молча наблюдает за мной. Пальцами я веду по знакомому почерку моего брата, и когда дохожу до последних двух слов, я точно знаю, что хочу запечатлеть на своей коже. Что я хочу навсегда вписать в себя чернилами.

— Можешь набить мне это? Точно так, как он написал?

Я протягиваю Реджи драгоценный лист и указываю на подпись.

С любовью, Джош.

Татуировщик улыбается мне мягко, с пониманием.

— Конечно, Мэдди. Для меня это будет честь.

С особой осторожностью он берёт бумагу, внимательно изучая почерк.

— Куда набьём?

— На запястье, — отвечаю я без раздумий. — Чтобы я всегда могла его видеть.

За моей спиной возникает ощущение чьего-то присутствия, и я понимаю, что Дом подошёл ближе. Я напрягаюсь, готовясь к тому, что он предложит мне выбрать место, которое можно будет прикрыть, если вдруг понадобится. Какой-нибудь «ответственный» вариант.

— Я хочу то же самое.