За прошедшие годы я не часто вспоминал о Хэдли. Неудивительно, что копы так и не нашли ее, и если быть честным, то мне было все равно, найдут ли они ее когда-нибудь. Жгучая ненависть, которую я испытывал к этой женщине, была терпимой только благодаря тому, как я любил нашу дочь. Нет. Забудьте это. Мою дочь. Хэдли не принимала в этом никакого участия.

Когда Розали было три года, она спросила, является ли Алехандра ее мамой, после того как посмотрела какой-то глупый мультик на своем iPad. Это разбило мое чертово сердце, потому что у нее не только не было матери, но и не было никаких объяснений.

Рассказать ей о том, что её мама была эгоистичной сукой, которой не было дела ни до кого, кроме себя, поэтому она бросила её и никогда не оглядывалась назад — показалась бы ребенку чересчур суровой правдой. Поэтому я выбрал более мягкий подход и сказал ей:

— В мире есть разные семьи. У некоторых детей есть два папы, у некоторых — две мамы, у некоторых — мама и папа, но есть и особенные дети. У них просто есть папа, который любит их вдвойне.

Алехандра бросила на меня разочарованный взгляд, которого я стратегически избежал, защекотав Розали до изнеможения.

Нет, это был не самый лучший момент в моем воспитании. Когда-нибудь она поймет, что я солгал, и мне придется найти способ сказать ей правду. Но этот день подождет. Надеюсь, навсегда.

Я прочистил горло и вынул ожерелье из шкатулки.

— Нет, это не бабушкино. Оно было потеряно давным-давно. Я сделал это специально для тебя. Но они похожи, — я накинул его ей на шею, зажав большими пальцами.

— Оно такое красивое, — прошептала она, поглаживая сердечко.

Отодвинув корону, я поцеловал ее в макушку.

— Прямо как моя Рози Пози, — я вернулся на свое место. — Ну что, я прощен за опоздание?

Она одарила меня белоснежной улыбкой.

— Может быть. Ты не забыл взять пони?

Я наклонил голову в сторону.

— Я должен был взять пони?

Паника исказила ее круглое лицо.

— Да! Ты обещал подарить его на мой праздник. Я уже сказала об этом Молли.

Ее глаза начали наполняться слезами.

— Эй, эй, эй. Расслабься. Конечно, я заказал пони. Его доставят в два, так что он будет в твоем распоряжении целый час, пока не придут твои друзья.

Я пододвинул свой стул, чтобы сесть рядом с ней, и положил пончик на ее тарелку.

— Перестань напрягаться. Ладно? Вечеринка будет отличной. Придут Молли, Эва и Пейсли. И еще около пятнадцати детей из твоих гимнастических и танцевальных классов. У нас много еды и цветы уже в пути. И прежде, чем ты спросишь, да, ты можешь украсить дверь.

— Ты не забыл про пакеты с подарками?

Я сжал ее руку.

— Твоя вера в меня оскорбительна. Конечно, я помнил про пакеты с подарками. Я лично наполнил их сигарами и виски.

— Что!

— Я шучу. В каждом пакете два светящихся в темноте браслета, упаковка ароматизированных маркеров, один блеск для губ и столько конфет, что ни один родитель больше не позволит своему ребенку вернуться в наш дом.

Она улыбнулась, отчего мой рот тоже растянулся. Ради такой улыбки я готов на все — в том числе и на то, чтобы потратить вечер пятницы на наполнение двух десятков розовых пакетов с блестками и барахлом на сумму более ста долларов, которое к концу выходных окажется в мусорном ведре.

— Ты купил торт с единорогом? — спросила она.

— Еще нет. Я должен забрать его в полдень. Мне нужно выполнить еще несколько поручений, например, забрать шарики и лед. Но я написал дяде Йену, и он собирается приехать и помочь вам с Алехандрой украсить дом. Хорошо?

— Хорошо, но если он попытается принести вещи из «Звездных войн», я не приглашу его на свою следующую вечеринку.

Я рассмеялся.

— Справедливо. Я обязательно его предупрежу. А теперь, что скажешь, если мы перестанем беспокоиться о вечеринке и просто позавтракаем? Сегодня День Рози Пози. А в День Рози Пози…

— Мы едим сладости, — закончила она за меня.

— Весь день.

Она хихикнула и, вместо того чтобы съесть свой пончик, она забралась ко мне на колени, придвинув свою тарелку к моей.

Когда Рози была младше, она настаивала на том, чтобы сидеть у меня на коленях во время каждого приема пищи. Алехандра говорила мне, что это плохая привычка. Но я не возражал. Мне нравилось быть рядом с ней так же, как и ей со мной. За последние полгода она делала это все реже и реже, предпочитая свой стул за столом, а не мое бедро. Я скучал по своей малышке, которая во всем нуждалась во мне, но я был чертовски горд видеть, как она взрослеет и обретает независимость. Но мне было все равно, сколько ей лет. Если бы она захотела заползти ко мне на колени и есть пончик на свой день рождения каждый год до конца жизни, я бы сидел там, улыбаясь, как маньяк, в уродливом банановом галстуке и ел его вместе с ней.