Что же тогда объясняет стремление солдат RIR 16 в конце октября вешать население маленькой бельгийской деревни? Это было соединение шести факторов, которые мы можем только изложить здесь, но не обсуждать в деталях. Первым было ожидание партизанской войны, рождённое из исторического опыта 1870-1871 гг. (и которое в случае полка Листа было внедрено в головы его солдат во время ускоренного обучения в Лехфельде); второе – воспринимаемая необходимость быстрого уничтожения французской военной мощи (но не Франции или французов), происходившее из исторического опыта Пруссии; третье – относительная военная и финансовая слабость Германии; четвёртое – тот факт, что большинство состава полка RIR 16 было плохо обучено как солдаты; пятое – "дружеский огонь", который воспринимался как огонь вражеский; и шестое – более сильное, чем ожидалось, бельгийское сопротивление во время германского продвижения, а также кратковременное использование десятков тысяч бельгийских солдат в необычной форме (или вообще без формы), что создало законченное смятение. Это был вид потрясения, который почти превратил бы состав полка Листа в массовых исполнителей бойни гражданских лиц. Однако, был ли это лишь вопрос времени, прежде чем Гитлер и его товарищи стали бы вовлечены в зверства против гражданских лиц и солдат противника, и существовала ли, таким образом, прямая линия от поведения полка Листа к последующим убеждениям Гитлера, всё ещё остаётся под вопросом. К настоящему моменту, 28 октября, пора было им приготовиться к их первому сражению.

***

28 октября войска всё ещё были в возбуждённом состоянии. В тот день они также пытались сбить самолёт, не осознавая, что самолёт, в который они целились, на самом деле был немецким. Отец Норберт между тем записывал, что они окружены шпионами: "Поскольку противник получал разведданные с башни церкви посредством знаков и отбивания ударами колокола и положением стрелки часов, священнослужители были арестованы и им не было разрешено снова войти в дом пастора". Он сам в своей длинной коричневой монашеской рясе, которую он предпочитал форме, предназначенной армейским капелланам, был принят за шпиона и franc-tireur. "Моё облачение, или монашеская ряса, повсюду вызывала большое возбуждение как среди друзей, так и врагов. Я даже был арестован как шпион из-за моего одеяния. В течение пяти часов я был под пристальным надзором констебля и 15 человек, пока ошибка не была исправлена".

Когда наступила ночь, войска полка Листа несомненно желали, чтобы им разрешили убить цыплят предыдущим днём, поскольку подразделение полевых кухонь было достаточно некомпетентным и потерялось в течение дня. Так что солдаты полка вынуждены были пойти спать голодными в преддверии их первого сражения.

***

В ранние часы 29 октября 349 человек полка Листа проснулись в последний раз в своей жизни. Проснувшись ещё тёмной ночью, они безмолвно маршировали четыре часа по направлению к мерцающим огням горящих деревень в зоне сражения. Многие с нетерпением ожидали своего посвящения в сражение. Для других ожидание сражения, стресс и тяжёлый груз, который они были вынуждены нести, было уже слишком много. Довольно многие из них неожиданно спотыкались и падали в придорожную канаву.

Хотя приближался рассвет, люди всё ещё не могли ничего видеть. Они были окружены густым туманом с видимостью менее 40 метров. Войска пошли в сражение всё ещё одетые в свои хлопчатобумажные шапки и с рюкзаками за плечами. Хорошей новостью было то, что новые партии Gewehr 98, стандартной винтовки вооружённых сил Германии, наконец, прибыли за три дня до того, как Гитлер и его товарищи покинули Баварию. Однако, это была хорошая новость только для британских войск, с которыми солдаты 6-й дивизии собирались встретиться во время своего первого дня сражения, поскольку, как Бассенхйм поведал своему дневнику, солдаты полка не имели понятия, как обращаться с винтовкой Gewehr 98.

Около 6 часов утра Гитлер и его товарищи достигли своего места назначения. Они собрались за вершиной маленького холма как раз за линией фронта. Когда Гитлер заряжал свою винтовку и примыкал к ней штык, он находился в окружёнии свежих немецких могил, сверху которых лежали шлемы павших солдат – явный знак того, что первая война Гитлера, наконец, началась. Фридолин Золледер, который сражался в 12-й роте, позже вспоминал, что командир их роты послал их в битву со словами: "Солдаты, мы должны атаковать! Ведите себя храбро! Удачи!" Целью для полка Листа было сначала обойти холм, затем столкнуться с неприятелем во впадине за ним, и, наконец, пробить себе путь вверх на следующий холм. Главной целью было выбить британцев из фламандской деревни Гелувелт на вершине холма и прорваться по направлению к Ипру. Гелувелт со своим замком восемнадцатого века находился в нескольких километрах к востоку от Ипра на дороге Менин, которая проходила прямо от немецких позиций к Ипру. Вооружённые силы Германии приложили все свои усилия для прорыва через вражеские позиции в этом месте. Кайзер Вильгельм ожидал недалеко от фронта, готовый с триумфом войти в Ипр.

Возможно, в попытке гарантировать то, что личный состав RIR 16 будет с готовностью атаковать, им было сказано, как написал домой солдат 11-й роты, что "у англичан не осталось боеприпасов, и их позиции должны быть атакованы сегодня". Гитлер и его товарищи, между тем, с трудом могли различить, где их противник. Бассенхайм отметил: "Мы едва видели хоть что-то из наших войск или противника из-за тумана". Не только густой туман влиял на зрение солдат полка Листа, но и ландшафт, испещрённый оградами, полями, небольшими лесами, строениями ферм и зданиями деревни, делал почти невозможным увидеть британцев. Как писал домой Вайсгербер, для того, чтобы продвинуться вперёд, им надо было протискиваться через дыры в толстых изгородях через мёртвые тела. Адольф Майер, который служил в роте, позже вспоминал, что он должен был атаковать мимо "смертельно раненных товарищей, и разорванных трупов лошадей и коров".

Когда полк попал под артиллерийский огонь, всё ещё на приличном расстоянии от британских позиций, Бассенхайм полагал, что огонь был направлен на них теми местными жителями, кого им не было позволено повесить в предшествующий день. В действительности же британцы знали о предстоящей атаке потому, что они перехватили сообщение германского радио предыдущим днём.

Как только полк Листа начал атаковать британские позиции, на Гитлера и его товарищей стали сыпаться снаряды. И всё же мощный огневой вал со стороны немцев позволил полку продвинуться. В начале сражения Людвиг Кляйн из 4-й роты выкурил одну из своих двух последних сигар "Мюнхенская Гавана", как если бы он был осуждённым, съедающим свою последнюю еду перед казнью. Однако обстрел всё ещё не мог ничего сделать для ослабления хорошего настроения Кляйна и его товарищей по полку. Они всё ещё думали, что это будет весёлым приятным развлечением. Гитлер позже станет утверждать, что когда вокруг его товарищей разрывалась шрапнель, они кричали "бурное 'Ура!' … в ответ на это первое приветствие Смерти". Вайсгербер отмечал: "Это тотчас же началось снова с криками 'Ура!' по полям". Заявление Гитлера также подтверждается записью в дневнике графа Бассенхайма, который отметил в нём о первых обстрелах, что "войска радовались и шутили по поводу гранат, которые разрывались повсюду вокруг нас". Описанное здесь поведение вполне может быть понято, как высвобождение напряжения и беспокойства, которые накопились в преддверии битвы. Можно также интерпретировать шутки солдат полка Листа как способ справиться со страхом через юмор висельника, а не через признаки уверенности.

Вследствие приказа, полученного войсками 6-й дивизии, есть серьёзные основания полагать, что крики солдат полка Листа "ура" в сражении не следует принимать ни как свидетельство "за", ни как свидетельство "против" существования энтузиазма среди солдат RIR 16. Выкрикивание "ура" не обязательно было в действительности неожиданным и неподдельным выражением чувств и взглядов солдат полка Листа; Гитлеру и его товарищам было приказано кричать "ура", как только они вступили на позиции врага.

Солдаты полка без оглядки бросились вперёд. Когда они пересекли британские окопы, они не проверили, очищены ли они уже или нет, что привело к тому, что британские солдаты стреляли в них как спереди, так и сзади. Командир взвода Кляйна продолжал кричать: "Подняться в атаку! Марш, марш!" В какой-то момент, когда его роте было приказано отойти, Вайсгербер, явно игнорируя приказ, закричал своим солдатам: "Стоять, огонь!" Он вспоминал: "Вокруг меня было около ста человек, последовавших моему приказу и открывших беглый огонь по англичанам". Однако то, что солдаты продолжали наступать, не поворачивая назад, частично обязано тому факту, что они не могли вынести мысль о том, что им придётся смотреть в лица своих товарищей. Вайсгербер говорил своей сестре: "Ужасно, как мои товарищи падали вокруг меня с ранениями. Я не мог ни на что это смотреть, так что продолжал глядеть вперёд и совсем не оборачивался".