Оскар Даумиллер также пережил крах боевого духа среди войск 6-й запасной дивизии во время битвы на Сомме. Он отметил, что к 10 октября "состояние боевого духа солдат было тревожным". В тот день Даумиллер записал: "Я слышал, что из 300 человек [из одного батальона] около 100 человек дезертировали во время наступления". Во время сражения, как понял Даумиллер, солдаты более не реагировали на патриотические лозунги: "Во время сражения на Сомме обращение к патриотическим лозунгам не помогало воодушевить солдат. Помогало только слово Господне". Даумиллер заключает, что у солдат дивизии Гитлера были огромные трудности в нахождении какого-либо смысла в их участии в битве: "Когда канонада на передовой продолжалась часами с неубывающей интенсивностью, когда страдания вновь и вновь увеличивались в санитарных палатках, когда мы стояли по 8-10 часов в открытых окопах, то тогда сомнения омрачали лица многих". Давно миновали дни, когда Даумиллер описывал войну как священную и без колебаний поддерживал национальную идею Германии:

Дни на Сомме имели для меня огромное значение в осознании смысла жизни. Истина Псалма 90:5-7 стала ужасающе ясной для меня, как и пустота всей нашей прославленной культуры людей Европы. Люди и народы обанкротились, и Он один остался бесстрашен в своём святом величии и вновь стал помощником в любви и в прощении для тех, кто, наконец, стал слушать его, Бога живущего.

Однако Даумиллер не поделился этими мыслями с выжившими на Сомме, по крайней мере, не сделал это немедленно. Вместо того, чтобы поделиться своими честными мыслями, возможно, из чувства ответственности или долга он сказал им во время службы в честь павших в сражении, что павшие "нашли героическую смерть в окопах сражения от пули винтовки или пулемёта, или от артиллерийского снаряда. Подходяще будет сказать о них: "Нет более прекрасной смерти в мире, чем умереть от руки врага и пасть среди зелёных лугов в открытом поле". Поле сражения стало их могилой".

Битва изменила даже внешний вид людей полка Листа и его соседних частей. Как отметил один из офицеров 20-го запасного пехотного полка, "внешний вид большинства солдат был болезненный, их черты были напряженные, пустые, их щёки и глаза ввалились. Вдобавок многие были в состоянии шока, поскольку были погребены заживо". Более того, кожа выживших в сражении была покрыта струпьями, нарывами и гнойниками", происходившими от постоянного расчёсывания их кожи, что было неминуемым результатом "отсутствия возможности соблюдать гигиену и постоянного бедствия от вшей".

Цена сражения для солдат 16-го полка была астрономической. Из всех людей полка Листа, убитых на Сомме, 78 процентов были убиты после того, как Гитлер был увезён в безопасное место. В целом в 16-м полку 335 солдат были убиты на Сомме и 827 ранены, что составляет потери более 50 процентов. Среди раненых был Гуго Гутман, который получил ранение в голову в утренние часы последнего дня 16-го полка на Сомме. К 13 октября полк Листа сократился до такой степени, что он больше не мог действовать, и его поспешно отвели с фронта.

8. После Соммы

(октябрь 1916 – 31 июля 1917 года)

После ранения на Сомме Гитлера отправили в армейский госпиталь в Беелитце, рядом с Берлином, где он оставался немногим менее двух месяцев. Он не был в Германии с октября 1914 года и был шокирован тем, что ожидало его. В Mein Kampf он изобразил картину огромной разницы между боевым духом солдат полка Листа и пациентов в армейском госпитале в Беелитце: "Дух армии на фронте казался здесь неуместным, – писал Гитлер. – Впервые я встретился с тем, что до той поры было неизвестно на фронте: а именно, хвастовство своей собственной трусостью… громкоголосые агитаторы были здесь [в госпитале] на коне, осыпая насмешками хороших солдат и изображая малодушных трусов яркими красками". Он так вспоминал о проведённых в Беелитце днях:

Пара жалких субъектов была зачинщиками в этом процессе клеветы. Один из них хвастался тем, что намеренно поранил свою руку в заграждении из колючей проволоки, чтобы быть отправленным в госпиталь. Хотя его рана была лишь лёгкой, похоже, что он был здесь очень давно и будет здесь бесконечно… Этот отвратительный тип на самом деле имел наглость бравировать своим обманом, как примером смелости, бывшей выше смелости храброго солдата, который погибал смертью героя. Многие слушали его речи в молчании; но были и другие, выражавшие своё одобрение сказанному этим парнем.

Чрезвычайно трудно выяснить, что Гитлер действительно думал о переменах, происходивших вокруг него в 1916 году, поскольку не сохранилось никаких писем или других документов, которые бы указывали на то, как он реагировал на признаки разрушавшегося боевого духа. Почтовая открытка, посланная Гитлером Францу Майеру, велосипедисту-посыльному полкового штаба, указывает, что при нахождении в Беелитце, его центральной точкой отсчета, похоже, оставался вспомогательный персонал полкового штаба.

Между тем нет указаний на то, что он переписывался с кем-либо, на самом фронте или в тылу, кто не был членом полкового штаба. К сожалению, краткое послание, написанное им на открытке – "Дорогой Майер. Тёплые поздравления с награждением Железным Крестом. Мне приятно, что они, наконец, подумали о тебе. Самые тёплые поздравления. А.Гитлер" – ничего не говорит нам о политических взглядах Гитлера осенью 1916 года.

Однако мы знаем, каким было его отношение к падению морального состояния во время войны, из того, что Гитлер ретроспективно заявлял при написании Mein Kampf в 1920-х. Мы уже видели, что в Mein Kampf Гитлер обвинял превосходящую британскую пропаганду как причину пессимизма среди многих на фронте. Виновными, которых Гитлер добавил при рассказе в Mein Kampf о 1916 годе, были женщины. По его словам, они посылали пораженческие письма на фронт. Противореча своему собственному утверждению, что дух в армии в 1916 году был нетронут, он писал: