Конкуренция и зависть среди солдат в отношении продвижения также были обычным делом. К тому же, как и во всех армиях в Первой мировой войне, многие из призванных на военную службу терпеть не могли и часто ненавидели добровольцев (таких, как Гитлер). Случаи, когда призванные старались перевалить все утомительные задачи на добровольцев, были частым источником напряжения. Один солдат в 32-м Баварском пехотном полку, например, отметил в мае 1917 года, насколько радостны были он и все его товарищи после того, как один из добровольцев его подразделения не вернулся из патруля: "Все были счастливы, потому что военный доброволец Гезихт был взят в плен. Французы ведут себя очень честно; они даже не обстреливают нас из орудий".

Так что не существовало никакого особенно глубокого esprit de corps или чувства Kameradschaft среди людей полка Листа, которые объединяли бы весь полк. Солдат из 8-й роты заявил после своего ареста в результате неудачного дезертирования в начале 1917 года, что всё, что он хотел, это сбежать из полка Листа, "потому что мне не нравится быть в этом полку". Однако, как мы видели при рассмотрении маленьких групп солдат, ходивших в самовольную отлучку как в преддверии, так и во время битвы на Сомме, эти небольшие группы соратников определяли как индивидуальное, так и коллективное действие в полку. Солдаты из сельской местности в особенности формировали небольшие группы людей из их общин, что также давало им чувство дружеского общения и ощущение дома. Как в полках армий всех воюющих наций во время Первой мировой войны, небольшие или первичные группы составляли истинную структуру полка Листа.

***

После окончания битвы при Аррас и гряде Вими, полк Листа провёл остаток мая, восстанавливаясь и тренируясь за линией фронта в местности, которую Оскар Даумиллер описал как "восхитительный район к востоку от Дауэй". Это период отдыха также предполагалось использовать для восстановления уз солидарности между людьми полка после сражения. Отдел разведки Генерального штаба США пришёл к заключению, что после обучения в 1917 году 6-я дивизия была превращена в наступательную часть. Это было совершенно не так. Дивизия оставалась воинским подразделением, чьей целью было занимать и удерживать небольшой участок Западного фронта. То, для чего тренировались полк Листа и его соседние части, были контратаки в случае нападения неприятеля. Примерно в это время солдаты также начали беспокоиться о том, что тыл более не поддерживал их. Как написал другу в мае Антон Хаймбахер – тот солдат, которому было всё равно, будет ли его деревня французской или баварской после войны, – в то время, как в начале войны солдаты во время отпусков дома были весьма в чести, то теперь есть слухи о том, что часто это больше не так.

В начале июня, когда в ходе начавшегося сражения у Мессинес был произведён взрыв заложенных британским сапёрами подземных мин (что называют "величайшим в истории неядерным взрывом, произведённым человеком"), полк провёл ещё несколько дней, занимая участок фронта к востоку от гряды Вими. Здесь они попали под сильный артиллерийский огонь, и им пришлось выдержать атаку газовыми снарядами. В это время Гитлер располагался в полковом командном пункте в деревне Кверни ла Мотт, в нескольких километрах за линией фронта. 6-я запасная дивизия пришла к заключению, что вследствие газовых атак британцев чрезвычайное количество войск из полка Листа и других частей требует замены. Солдатам 6-й дивизии, которые всё больше волновались и нервничали в результате постоянных обстрелов, ранений и опасности быть погребёнными заживо, пришлось напомнить, что нет никакого смысла пытаться убежать от газа: "Извозчиков конных повозок и конюхов следует тщательно проинструктировать, что опасно и бесполезно увеличивать скорость для ухода от газового облака. Газ в любом случае догонит их и более того, они навлекут опасность на лошадей своих терпеливо ждущих товарищей, которые станут нервничать и станут сбрасывать свои противогазные маски". Несмотря на все смерти и страдания, что он видел с 1914 года, для Оскара Даумиллера, который наконец должен был покинуть 6-ю дивизию летом, было тяжким бременем иметь дело с отравленными газами солдатами: "Вид этих бедных задыхающихся людей разрывает сердце", – писал он.

"Иногда один из них кажется на пути к выздоровлению, и я могу разговаривать с ним; затем через несколько мгновений я повернусь и снова посмотрю на него, и вот он лежит там уже мёртвый". Растущая раздражительность солдат 16-го полка также нашла своё выражение в поведении солдата из 7-й роты, который был погребён заживо во время сражения на Сомме. В конце мая он сказал своему начальнику сержанту: "Оставь меня в покое, или я проткну тебя своим штыком!"

Несмотря на заявления Антона фон Тубойфа в официальной истории полка 1932 года, моральное состояние продолжало быть далёким от прекрасного в полку Листа. В действительности оно было близким к наихудшему. В полку Гитлера было принято на некоторое время снимать погоны с солдатской формы, чтобы предотвратить опознавание противником их части. Однако, как жаловался Тубойф в 1917 году в своём кругу, солдаты в полку Листа также уяснили, что если противник не может идентифицировать их, то это не смогут сделать и другие немцы: "Во время сражения отсутствие опознавательных нашивок делает отлынивание чрезвычайно лёгким. Это позволяет войскам как угодно смешиваться с солдатами из любой другой части. Спрятанные идентификационные номера также являются помехой для поддержания дисциплины".

***

После отбытия десятидневного задания за линией фронта в регионе к востоку от Вими, 16-й полк наконец был выведен из района 24 июня и отправлен обратно на Фламандскую равнину. Вечером в тот день полк Листа пересёк бельгийско-французскую границу в первый раз с марта 1915 года. Франц Пфафман был рад покинуть Францию: "Благодарение Господу, мы ушли из противной Франции, которая пережила во время войны слишком многое. Нас переводят туда, где в 1914-1915 гг. уже была пролита кровь столь многих из 16-го полка … Надеюсь, мир, к которому мы столь стремимся, близок".

Полк Листа явно не был в состоянии действовать где-либо. Так что он был отведён в две деревни во Фландрии весьма далеко от линии фронта, где и оставался до середины июля. Там полк устроил летнее празднество с даровым пивом и соревнованиями "в бросании ручных гранат, беге, эстафетном беге, беге в мешках и перетягивании каната". Не сохранилось записей о беге в мешках ефрейтора Гитлера. В своих воспоминаниях в официальной истории полка, написанных в форме героических мемуаров, Антон фон Тубойф описывает, какое чудесное время было у людей в полку, когда они наслаждались фламандским летом. Однако то, что Тубойф упускает в своём повествовании, столь же примечательно, как и то, что он упоминает. Например, он исключил из истории факт, что в тот период у полка не было достаточно ни пшеницы, чтобы адекватно кормить людей в полку, ни питьевой воды.

Что делало недостаток продуктов для войск ещё хуже, это то, что некоторые солдаты нелегально продавали их русским за линией фронта, занятым на принудительных работах. Более того, имелись жалобы, что люди из полка Листа и двух соседних полков обращались с местным населением слишком снисходительно. Это был знак того, что жёсткая политика Гинденбурга по ведению войны после Соммы не изменила отношения людей в полку Листа по отношению к местному населению. Это также был признак того, что радикализация военных усилий Германии, инициированная Гинденбургом и Людендорфом, не изменила в основе политические и культурные умонастроения людей полка Гитлера, другими словами, что они ни приобрели тоталитарного синдрома, ни были заражены культурой разрушения. Если мы будем смотреть на уровне официальной политики и ведомственной культуры Верховного командования, то довод, что существовала "радикализация войны с тенденцией к систематической, тотальной эксплуатации гражданского населения противника и ресурсов завоёванной территории", может, пожалуй, быть верным. Однако для людей полка Гитлера этой радикализации не произошло. Более того, даже в марте 1918 года немецкие военные власти будут всё ещё жаловаться, что поразительно часто французские женщины, депортированные в Бельгию, навещались немецкими солдатами во время краткосрочных отпусков из тех районов боевых действий во Франции, откуда были депортированы женщины.