Даже несмотря на то, что полк Листа был теперь только наполовину укомплектован личным составом, он вскоре должен был вновь присоединиться к наступлению. Следующей стадией операции было попытаться прорваться к югу от уже занятых территорий. Как игроки, близкие к разорению, Гинденбург и Людендорф бросили на стол свои последние монеты в финальном акте отчаяния.

Предполагалось, что полк Гитлера снова будет действовать позади боевых частей. Однако вследствие непредвиденных обстоятельств он в конце мая оказался в первых рядах атакующих. В холмистом регионе южной Пикардии ему, к счастью, пришлось встретиться только со слабыми силами французов, среди которых полк Листа взял много пленных. Тем не менее, только лишь 28 мая в бою были убиты пятьдесят девять человек. Большие потери произошли вследствие недостаточно большого времени, выделенного для интеграции пополнений в полк. Как будет вспоминать Гитлер во время Второй мировой войны, некоторые из вновь прибывших должны были вступить в сражение во время весеннего наступления менее чем через двадцать четыре часа после прибытия в полк. "Мы выступили для второго наступления в 1918 году вечером 25. Ночь 26 мы провели в лесу, и утром 27 мы доложили готовность. В 5 утра мы выступили. В предыдущий день после полудня мы получили подкрепление для большого наступления у Шемин де Дам".

К 1 июня, к тому дню, когда Руппрехт безуспешно пытался убедить канцлера в том, что Германия, вероятно, не может победить своих противников и что следует немедленно начать мирные переговоры, германское продвижение остановилось. Большую часть первой половины июня полк теперь должен был устраивать новую линию обороны на реке Айсне вблизи Суассон. К тому времени солдаты полка Гитлера должны были сражаться не только с французами, но и с эпидемией "испанки", которая, в конечном счете, забрала больше жизней, чем Первая мировая война. Соратники Гитлера лежали в лихорадке на своих позициях или внутри мокрых землянок за новыми линиями обороны. Среди них был Франц Пфаффман, который в действительности не знал, что делать с новой загадочной пандемией. Он писал своему пастору домой, что "лежал в лихорадке уже четыре недели. Своего рода малярия, которую я подхватил во время последнего наступления, теперь перешла в мои лёгкие". К 7 июня в результате как весеннего наступления, так и "испанки", каждая рота 16-го полка состояла только из двадцати-двадцати пяти человек.

Остаток месяца полк провёл в Пикардии за линией фронта. В это время министр иностранных дел Германии Рихард фон Кульман, который перед войной с энтузиазмом предпринимал попытки улучшения англо-германских отношений, озвучил в рейхстаге резкую критику Верховного командования. Вызывая ярость Гинденбурга и Людендорфа, он рассказал германскому обществу, что война не может быть выиграна единственно военными средствами. Более того, Vorwarts, газета наиболее популярной партии Германии, социал-демократической партии, говорила своим читателям, что "войну военными средствами не закончить". (Результатом речи и статьи было увольнение министра иностранных дел и запрещение газеты СДПГ).

Одним из наиболее надёжных людей в полку Листа был Юстин Фляйшман. Соответственно, 19 июня он был награждён Железным Крестом 2-й степени и спустя несколько дней отправлен на учебные курсы офицеров, с которых вернулся только 19 октября. По возвращении молодой еврейский солдат отметил, что учебные курсы офицеров были для него "чудесным временем" и что ему устроили "вдохновляющие проводы". Не похоже было, что его еврейские корни сколько-нибудь беспокоили кого-либо на курсах.

После краткой службы за линией фронта, 16-й полк был перемещён в Шампань близко к Реймсу, где Верховное командование планировало все свои имевшиеся в наличии дивизии бросить в сражение в отчаянной попытке прорваться к Парижу. К тому времени, когда 15 июля началось наступление, полк получил пополнение из 900 человек, состоявшее наполовину из чрезвычайно молодых новобранцев и наполовину из солдат, лишь едва оправившихся от ранений и болезней. Вновь прибывшие были не дисциплинированы, и таким образом, хуже, чем просто бесполезны. Когда офицер, который инспектировал группу людей в призывной части в Баварии, включавшую призывников для полка Листа, заметил, что их необходимо постричь, несколько солдат начали кричать: "Мы не заключённые, мы не позволим себя оскорблять". А когда другая группа солдат в середине июня ехала на фронт в качестве пополнения для 6-й дивизии, они начали стрельбу из поезда, как только достигли границы Баварии и Вюртемберга. На следующей остановке они ворвались в местный трактир и сами стали наливать себе пиво. Когда поезд проезжал через Людвигсбург, близко к Штутгарту, некоторые из новых солдат 16-го полка и соседних забрались на крыши вагонов, стреляя боевыми патронами прямо в город.

***

Между тем наступление 15 июля, обычно известное как Вторая битва на Марне, было грандиозным провалом. Верно, что в первые три дня немецкие войска смогли захватить некоторую территорию и пересекли реку Марна. Полк Листа принимал участие в этой атаке посреди холмов, виноградников и лесов к юго-западу от Реймса в роли вспомогательной части. Однако французы хорошо подготовились к германскому наступлению. Более того, к ним присоединились 28 000 свежих американских солдат, и на четвёртый день сражения франко-американские силы начали свою контратаку. Ефрейтор Гитлер и его товарищи вынуждены были убегать, чтобы спастись. Когда они бежали обратно через Марну по самодельному мосту, сделанному из дверей и другого подручного материала, несколько солдат, как говорили, потеряли равновесие на скользкой поверхности моста и утонули. Даже Людендорф, Гинденбург и кайзер, в конце концов, поняли, что весеннее наступление немцев выдохлось и провалилось. Исчерпавшая ресурсы Германия проиграла войну. Однако Гинденбург и Людендорф упрямо продолжали гнуть свою линию.

Весеннее наступление стоило жизней 482 человек в полку Листа. В целом германская армия потеряла более 880 000 человек между мартом и июлем 1918 года. Наступление привело к глубокому разочарованию в вооружённых силах Германии. Тем не менее, в отличие от штурмовых и серьёзных боевых частей, а также в отличие от фронтовых солдат 16-го полка, вспомогательный персонал штаба полка Листа держали подальше от самых тяжёлых боёв. Таким образом, для Гитлера было возможно изображать германское весеннее наступление 1918 года как блистательное и эпическое предприятие. В Mein Kampf он заявлял, что "снова были слышны энергичные возгласы победоносных батальонов, когда они закрепляли последние венки бессмертного лавра на штандартах, посваящённых ими Победе". По контрасту с этим, 6-я армия Германии в середине апреля докладывала, что "войска не идут в атаку, несмотря на приказы. Наступление застопорилось".

Гитлер не рассматривал окончательный провал военных усилий Германии весной и летом 1918 года как логическое следствие наступления, которое из-за ограниченных ресурсов Германии, вероятно, было обречено с самого начала. Действительно, в 1918 году у союзников было в шесть раз больше моторных транспортных средств, чем у немцев. Подобным образом девяносто германских танков в 1918 году было ничтожно малым количеством по сравнению с тысячами танков в распоряжении Великобритании, Франции и их союзников. Весеннее наступление было рискованным планом "всё или ничего", который не мог продержаться месяцы. Как во время подготовки к весеннему наступлению отметило командование группы армий, возглавляемое кронпринцем Руппрехтом, "совершенно исключено, что мы станем вести войну на истощение, подобную той, что вели британцы и французы на Сомме и при Аррас. Месяцы сражений – это не для нас. Мы должны сразу же произвести прорыв".

Таким образом, весеннее наступление было проиграно на самом фронте, а не в тылу. Тем не менее, Гитлер, во всяком случае, с момента своего тюремного заключения, последовавшего за провалом переворота в 1923 году, не воспринимал это таким образом. Вместо этого в послевоенном мире он станет обвинять бастовавших рабочих на производстве боеприпасов, прессу Германии, и социал-демократических политиков, призывавших к переговорам о мире, "духовный саботаж" и предателей, нанёсших германской армии удар в спину. Он не осознал, что даже без каких-либо промышленных беспорядков в тылу, наступление Германии продержалось бы в самом лучшем случае ещё лишь несколько дней.