Мгновение, и я вдруг извергаю скудное содержимое своего желудка на траву. Вновь вращение, хаотичные звуки и ощущения.

В себя я пришла когда уже стемнело. Я сидела на крыльце и размеренно дышала, как велел мой новоиспеченный муж. Он сидел рядом, без тени смущения разглядывая мое осунувшееся, покрытое испариной лицо, прилипшие ко лбу грязные волосы.

— Полегчало? — спросил он, заметив, что я вернулась к реальности, и подсунул металлическую кружку.

— Кажется… — прохрипела я и сделала большой глоток. Внутри оказалась вода. Прохладная и свежая.

При мысли о том, что я пью из металлической посуды, да еще и красной в белый горошек, я нервно хихикнула. Никогда прежде не доводилось пользоваться чем-то подобным. Что-то подсказывает: в ближайшее время мне предстоит делать немало такого, что я никогда раньше не делала.

— Сожалею, что доставила неудобства, — безотчетно произнесла я. Подобные формулировки вбивались в меня годами, неудивительно, что в ситуации, когда мозг оказался неспособен работать, всплыли базовые установки.

— Не стоит беспокоиться, ваше высочество, — церемонно склонил голову мужчина.

— Не надо, — жалобно проблеяла я и вновь уткнулась в кружку.

Противно зажужжало в ухе. То ли в левом, то ли в правом. Надеясь избавиться от звона, я слегка встряхнула головой, чем вызвала еще один мучительный приступ тошноты и головокружения. На этот раз удалось обойтись без неприятностей.

— Комары, — пояснил муж, невесть как догадавшийся, что именно стало причиной беспокойства. — Готова пройти внутрь или будешь ночевать под открытым небом?

Казалось, его устроил бы любой ответ. Ему не было дела, где я буду ночевать, и, как ни странно, меня это успокаивало. Такое равнодушие ощущалось привычным. Именно оно дало мне силы подняться и вновь войти в дом, которому суждено стать моим домом.

На сей раз все оказалось проще. Размеры комнаты уже не так пугали. Я все еще чувствовала себя погребенной заживо, но, по крайней мере, теперь могла сопротивляться этому чувству.

— Ты оставила это на крыльце, — прислонившийся к дверному косяку Лаэрт держал в руке знакомую металлическую кружку. — Здесь слуг нет, моя дорогая.

Я неловко дернула плечом, но не произнесла ни звука.

— Ну, ладно. Обживаться будем завтра. Не знаю, как ты, а я ужасно устал и не отказался бы вздремнуть.

— Здесь одна кровать, — произнесла я, словно он этого не заметил. Впрочем, оставалась надежда, что во второй комнате есть еще одна.

— Совершенно верно. Гостей не ждал, так что второй кроватью не обзавелся.

— Я… — так, спокойно, Эйлин, просто скажи это. — Я не хочу спать с тобой.

Произнести это я собиралась твердо и безапелляционно, но получилось жалобно и даже жалко.

— Я тебя и не заставляю, — спокойно ответил Лаэрт. — Я не насильник, моя дорогая. Но кровать у меня действительно всего одна. Где-то на чердаке может быть есть старый матрас, завтра могу поискать, но сегодня уже слишком поздно, чтобы лезть за ним.

* * *

Той ночью я спала на дурно пахнущем одеяле из овечьей шерсти, которым меня снабдил супруг. Несмотря на ужасную усталость, я долго не могла заснуть. Все лежала и думала обо всем произошедшем. Смотрела в темный потолок и размышляла о прошлом и будущем. Ясно одно: я осталась совершенно одна.

В какой-то момент я отчаянно пожалела, что не стала тащить за собой Диглана. Утопающие эгоистичны. Утопающие тянут за собой на дно других. Легко быть великодушной, когда не знаешь, что тебя ждет впереди. Я начинала догадываться, какой будет моя новая жизнь. Я больше не хотела быть великодушной. Возможно, если бы мне представился шанс всё переиграть, я бы воспользовалась совестливостью своего друга, надавила на его чувство чести и оказалась бы под его покровительством. С Дигланом всё было бы легче. Я бы не чувствовала себя такой одинокой. Мой друг лучше подготовлен к жизни, уж с ним-то я не пропала бы. Смогла бы я сейчас отказаться от его помощи, если бы представилась такая возможность? Или связала бы его обязательствами и отняла мечту. Мне хотелось думать, что я сумела бы сказать «нет», но, лежа на вонючем одеяле и прислушиваясь к странным шорохам за окном, я подозревала, что моего благородства не хватило бы на это.

Наверное, я действительно заслужила все, что случилось. Я дергала тигра за усы и поплатилась за это. Может, сбежать? Но куда? Отец меня обратно не примет. Ходить и побираться? Подайте на пропитание бывшей принцессе. Господа, я не ела шесть дней. Я могла бы просить подаяние на четырех языках и исполнять что-нибудь на органе. Бр-р-р… Какие только мысли не придут в голову поздней ночью, когда кажется, что все пропало.

Ладно, подаяние отметаем. Я еще не настолько отчаялась и едва ли это когда-нибудь случится. Мне кажется, я охотнее буду голодать, чем просить милостыню.

Попросить кого-нибудь о помощи? Но кого? Мой единственный близкий друг вот-вот отправится плавать… ходить — Диглан всегда твердил, что правильнее говорить «ходить» — по морям. Пойдет ли хоть кто-то в нашей стране против воли короля? Отец твердо высказал свою волю и противоречить ему не решится никто. Брать меня под свой кров, значит, вступать в конфликт с королем. Гиблое дело. Отец человек вспыльчивый. Бросит в темницу и забудет.

Просить политического убежища в других государствах? У кого? Король Дроздобород после случившегося точно меня привечать не станет. Не объяснишь же ему, что я оскорблениями сыпала вовсе не для того, что обидеть, а просто-напросто желая рассердить отца. Половина близлежащих государств не подходит по той же причине, что королевство Дроздоборода. Эти ухажеры меня расстреляют еще на подходе. Можно, конечно, попробовать добраться до королевства Зубелии. С ней мы, кажется, вполне ладим. Вот только с моими навыками выживания, меня съедят какие-нибудь хищные особи еще до исхода первого дня.