— Вот об этом я и хотела поговорить. У Лаэрта очень крупные неприятности. Он… он в тюрьме, — говорить вслух о том, что мой муж в тюрьме оказалось как-то странно и дико. Да уж, совсем не это я представляла, когда думала о будущем.

— В тюрьме? — светлые брови ведьмы взмыли вверх. Она не казалась взволнованной или встревоженной. Скорее несколько удивленной, будто жизнь преподнесла ей сюрприз и ведьма пока не может понять, хороший он или плохой.

— Король Дро… — я осеклась, осознав, что там и не узнала, как зовут короля на самом деле. Для меня он просто король Дроздобород. На той злополучной встрече с потенциальными женихами, конечно, звучало имя каждого, но мне было совсем не до того, а позже я и не подумала спросить. — Ваш король посадил Лаэрта в тюрьму за песню. Я узнала об этом только сегодня.

— В тюрьму? Лаэрта? — смех Кэсс рассыпался россыпью серебра. — Ты уверена, что не ошиблась, птичка?

— Я… я не знаю имени заключенного, но едва ли это совпадение: в городе говорят о певце, которого бросили в тюрьму, а у меня пропал муж — бродячий музыкант.

— Надо же, как любопытно… — протянула она, улыбаясь краешком рта.

— Тебя это забавляет, ведьма? Страдания Лаэрта тебя забавляют?

Напрасно я пришла сюда. Напрасно осмелилась думать, что ведьме есть дело хотя бы до кого-то кроме ее самой. Неудивительно, что с Меллариусом у нее ничего не получилось. Едва ли Кэсс способна думать об окружающих, тогда как Меллариус, пусть и на свой лад, заботится даже обо мне — посторонней девушке.

— Ах, ну если совсем начистоту, Эйлин, меня забавляют любые страдания кроме моих собственных. Такой уж я человек. И потом, я сомневаюсь, что у Лаэрта действительно могут быть серьезные проблемы. Он не так прост, как кажется. У него, ну скажем так, есть пара тузов в рукавах.

Пара тузов в рукавах? И что это должно означать? У Лаэрта давняя дружба с начальником тюрьмы?

— Так, может, чаю? Есть еще чудесный малиновый лимонад. Будешь? — сама доброжелательность. Ласковая улыбка, морщинки в уголках глаз, свойственные тем, кто много смеется. Полная противоположность людей во дворце. А лицемерие и лживость все те же. Забавно, как схожи могут быть люди внутри, при том, что на первый взгляд ничего общего между ними нет.

— И это… это все? Предложишь чаю и отделаешься от меня, словно я торговка пуговицами, заскочившая к тебе?

— Могу еще угостить чудесным пирогом.

— Тебе вообще есть хоть какое-то дело до Лаэрта? Хоть кому-то есть до него дело?! — в моем голосе начали проскальзывать истерические нотки и это пугало больше всего. Я теряла самообладание, а потеря самообладания — самое страшное, что может случиться как со светской дамой, так и с генералом во время битвы. Кажется, это единственный вопрос, в котором сходились и обер-гофмейстерина, и министр обороны, и мажордом, и даже министр сельского хозяйства.

— Разумеется, мне есть до него дело. Более того, будь я лет на тридцать моложе… ух! — ведьма показательно облизнулась и я вздрогнула.

— Ты поэтому бросила Меллариуса? Недостаточно молод?

— Вижу, пчельник почтил тебя визитом. Приносил мед? Акациевый самый вкусный, бери его. Что до Лаэрта, есть разница между другом и питомцем. Твой муж мне не питомец, он взрослый самостоятельный человек и я не сомневаюсь в том, что городская тюрьма для него проблемой не станет. Однако, — резко сказала она, увидев, как я открываю рот для очередной отповеди, — если ты так уж за него переживаешь, могу помочь. Вижу, заходить ты не намерена, так что подожди здесь. Я быстро.

Ярость клокотала внутри меня. Я гневалась и за себя, и за Лаэрта. Мы оба оказались выброшены на обочину жизни. До нас обоих не было дела никому. Нас обоих никто не искал и не ждал. Если мы исчезнем, никто и не заметит. Собственно, он уже исчез, а я обнаружила это только через несколько дней. И стыд за это прожигал меня насквозь. А может то не стыд, а солнце. Жаркое июньское солнце, решившее сжечь меня дотла, прекратив тем самым страдания одной отдельно взятой принцессы.

Кэсс вернулась через несколько минут. В руках она несла пустую бутылку.

— Вот! — протянула она мне предмет. Я медлила. Прошлый раз, когда я доверилась Кэсс, я осталась без волос. — Ну же, бери, пташка. Не бойся.

Скрестив руки на груди, я ухмыльнулась:

— Между страхом и осторожность есть разница, Кэсс. Я проявляю осторожность. И, поверь, не без причин.

— Ты все о волосах? — отмахнулась она от моих возражений. — Какая ерунда, право слово.

— Откуда мне знать, что ты не причинишь мне зла, используя их? — стояла на своем я. Кэсс может этого не знать, но я изменилась за прошедшие несколько дней. И я не собираюсь подчиняться первой попавшейся под руку властной ведьме с дрянным характером. У меня тоже есть характер.

— А зачем? Ты не настолько интересна, чтобы тебе вредить. Да, я использую твои пряди для пары зелий, но в основном для тех, что окрашивают волосы. У тебя прекрасный блонд, если хочешь знать. Большая редкость. И потом, тебе же без них стало легче?

— Допустим, — не желала давать слабину я. — Так что с бутылкой? Меня засосет в нее, едва прикоснусь?

Кэсс запрокинула голову и от души рассмеялась, словно я рассказала лучшую шутку в ее жизни.

— Засосет в бутылку? А ты шутница, цыпленок! Кому вообще могут понадобиться подобные чары? Нет, бутылка вовсе не для этого. Она даст тебе возможность услышать Лаэрта.