— Побочный эффект от крайне неприятного колдовства.

— Тебя пытались убить?

— Не совсем. Я некоторое время находился в месте с отрицательным магическим зарядом, что плохо сказалось на моем самочувствии. Отложенная реакция могла убить меня и если бы не ты… Спасибо, — просто закончил он и развел руками.

— Почему тебе стало плохо? — в магии я всегда разбиралась из рук вон плохо, но даже мне известно, что отрицательный магический заряд не должен плохо влиять на человека, если только…

— Потому что я маг.

— Маг? — недоверчиво переспросила я. — Обученный маг?

— Да. Окончил академию, потом был период ученичества у Перицельда, и, наконец, сдал экзамен перед Советом Магов.

Настоящий обученный маг. Мой муж. Мой нищий муж-музыкант. В отличие от ведьм, которые во многом действуют интуитивно, наполовину полагаясь на чутье, наполовину на традиции, обученные маги и чародеи относятся к предмету изучения скорее как к науке, разбирая механизмы работы тех или иных чар и изобретая новые.

— Зачем же петь за гроши, если ты окончил академию магии?

Это все равно что золотой статуэткой забивать гвозди. Магическое образование — одно из самых престижных, такой специалист всегда найдет себе работу, высокооплачиваемую работу, но вместо этого Лаэрт предпочел ходить по миру и петь песни за кусок хлеба. Все это просто не имело смысла. Ерунда какая-то.

— Некоторое время назад я решил сменить.. направление. У меня было что-то вроде творческого кризиса.

— И ты все бросил, чтобы уйти в бродячие музыканты? А потом совершенно случайно пришел к нашему дворцу и начал петь? И по какому-то невероятному совпадению это случилось именно тогда, когда отец решил выдать меня замуж за первого встречного?

Идиотка. Какая же я идиотка. И как я раньше не догадалась, что это все подстроено? Ну, разумеется. Отец решил, что непутевую дочь стоит приструнить и выдумал этот план. Впрочем, стоит отдать ему должное, едва ли он сам это придумал, скорее первый министр постарался. И, может, обер-гофмейстерина приложила руку. А может даже весь кабинет министров помогал с планом приручения вздорной принцессы. Ведь после такого любая принцесса начнет делать то, что велено. Сломать и вылепить заново, но уже такую, какая им нужна — безропотную и покорную.

Выдать замуж за мага, подбросить испытаний и наблюдать издалека, чтобы игрушка раньше времени не сломалась, чтобы от голода не умерла и руки на себя не наложила. В конце концов, принцессы штучный товар, так просто ими разбрасываться не стоит. Как их должно быть забавляли мои попытки выжить, мое отчаяние.

Прелесть бродячих музыкантов в том, что к ним нечасто присматриваются. Ты всего лишь один из многих, посвятивших свою жизнь Дороге. Человек, который никак не может и не хочет осесть на одном месте и неизменно отдает предпочтение новому пути, когда на другой чаше весов остается дом. Бродяги становятся таковыми по разным причинам, но все они, в конце концов, одно и то же. Они ночуют в поле и в дешевых комнатках придорожных таверн, находят приют в крестьянских сараях и в постелях доброжелательных обывателей и обывательниц. Они редко остаются где-то надолго. Неделя-другая, порой доходит и до месяца, а затем просыпается какое-то беспокойство и новая дорога зовет. Кто-то бежит от чего-то, иные гонятся за чем-то, но скитаниям этим нет конца. Пока есть дороги всегда будут те, кто по ним ходит, те, кто посвятил им свою жизнь.

Лаэрта Бетелла можно было отнести к тем, кто бежал одновременно к чему-то и от чего-то. Меньше всего на свете он ожидал заполучить в этих скитаниях настоящую принцессу. Он пел для королей и нищих, но предпочтение все же отдавал последним. С богатыми аристократами у него как-то не складывалось…

***

Когда тот жирный король, неизвестно каким чудом ухитряющийся не скатываться с трона, сказал, что в награду за прекрасную песню Лаэрт получит в жены принцессу, тот принял его слова за шутку. В конце концов, отдавать вместо пары монет собственную дочь смог бы только… да что за существо смогло бы так поступить? Даже тролли — уж их-то примерными семьянинами не назовешь — берегли собственное потомство. Одного лишь взгляда на девушку хватило, чтобы понять — это не какая-то сомнительная шутка аристократов. Отговорившись тем, кто честь слишком велика и он недостоин, Лаэрт собрался уж было покинуть это сумасшедшее место, но остановился. Кому как не ему знать, как далеко готовы зайти знатные родители, чтобы выдать замуж дочь. Он знал, что наполненные слезами голубые глаза девушки будут долго посещать его в кошмарах, если только..

— Для меня это огромная честь, — повторил он и поклонился, пряча вспышку ненависти во взгляде.

***

Двумя годами ранее

— Я серьезно, Лаэрт, тебе давно пора жениться. Ну, посмотри, — говоривший обвел взглядом прекрасно обставленную гостиную, — у тебя роскошный дом, который явно нуждается в женской руке.

— Только не говори, что в твоем доме где-то орудует женская рука, — Лаэрт, наблюдавший за улицей, стоя у окна, скептически усмехнулся. — Твоя жена даже во время беременности не прекращала переводить.

— Не повторяй моих ошибок, не женись на женщине с даром, — довольно хохотнул Касандерис. Он сидел, развалившись в кресле, и цедил четвертую порцию шерри. Мозг плавал в приятной дымке и в кои-то веки вокруг не сновали дети и ученики с бесчисленными вопросами. Иногда Касандерис жалел, что брал на стажировку юных магов, а хуже всего то, что он знал: сам он был не лучше в годы учебы. Такой же бестолковый студиозус, у которого энтузиазма больше, чем здравого смысла. — Иначе будешь вечно обедать горелыми тостами. Она знает пятнадцать языков, а я могу убить человека заклинанием, но превратить кучу продуктов в еду для нас слишком сложно.