Стоя за моей спиной, он обхватил меня за плечи.

— Только если с тбой, — пророкотал Лаэрт, глотая звуки. Горячие губы коснулись моей шеи, и я дернулась, чуть не опрокинув доску с кореньями, которую держала на коленях.

— Ты не в себе, — отстраняясь, пролепетала я.

Сильные руки скользнули по плечам ниже, нашли талию и крепко обхватили. Одетая в огромную юбку и рубаху, платье-то еще не высохло, я неловко дернулась и, споткнувшись о подол, чуть не впечаталась лицом в землю.

Лаэрт пугал. С ним определенно было что-то не то. Сердце грохотало в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть. А муж тем временем выцеловывал одному ему известные узоры на моем плече и шее. В груди у меня разгоралось горячее жаркое солнце, а страх смешался с возбуждением.

— Постой, — ужом вывернулась я и заглянула ему в глаза.

— Почему? — спросил он и, потянувшись вперед, смял мои губы в страстном поцелуе. Меня впервые целовали так. Наш поцелуй на свадьбе был лишь слабой тенью того, что происходило сейчас. Все аргументы вдруг оказались несущественны и я наверняка потеряла бы голову, если бы не… Ах, какая глупость, я ведь ее потеряла. Он мой муж перед небом и землей, перед людьми и богами. Мы дали обеты, пусть даже в тот момент я и не задумывалась о том, что все может обернуться так. Прикосновения становились все более откровенными, а поцелуи многообещающими. Сильные руки скользнули под мою рубаху и коснулись обнаженной кожи.

— А потом четыре раза против часовой стрелки. И готово, — сообщил муж.

Ошеломлено моргнув, я отстранилась. Сквозь мутную пелену начали проступать обрывки каких-то мыслей. Пока я тщетно пыталась сообразить, что вообще происходит, Лаэрт взглянул на меня осоловевшими глазами и сказал:

— Напрасно не всплзвлся методом Эрнеца-Кляйнера-Хиберштейнеркрюгера.

Он внезапно обмяк и повалился на меня. Лестерус! Да что же это такое? Что с ним произошло?

— Отвар тыс.. листника.

— Что?

— Мне дай.. Надо..

Отвар тысячелистника? О чем это он? Возможно ли, что… но глаза Лаэрта уже закатились, а сознание отправилось в неизвестные дали. Протянув подрагивающую руку, я с трудом нащупала его пульс. Сквозь шум собственного сердца различить биение сердца Лаэрта оказалось непросто, и какое-то время я просто сидела, прижавшись к нему и пытаясь понять, какой стук принадлежит ему. Слишком сбивчиво и лихорадочно. А на лбу у него уже выступила испарина. Нет, Лаэрт определенно не в порядке.

Отравили? Отравили, а он только и смог, что подсказать противоядие, прежде чем потерял сознание, вверяя себя моей милости.

Мысленно оценив расстояние до кровати, я решила, что супругу будет очень комфортно на свежем воздухе. Может я и стала сильнее от всей этой деревенской жизни, но уж точно не настолько, чтобы носить на себе взрослых мужчин. Особенно учитывая, что я потеряла по меньшей мере половину стоуна и большую часть последних дней едва не умирала от голода.

Придя к выводу, что Лаэрт прекрасно полежит на траве, я опрометью бросилась к лугу, на котором впервые повстречала ведьму. В тот раз мы собирали шалфей, но тысячелистник там тоже растет, я видела.

Непозволительно высоко задрав подол юбки — «приличные девочки так себя не ведут», — твердил назойливый голос в моей голове — я мчалась, едва касаясь ногами земли. Время поджимало, а я понятия не имела, сколько у меня его на самом деле, как не знала, что это за яд, или проклятье, или чем бы оно ни было. Оставалось лишь уповать на навыки самодиагностики Лаэрта, ведь если он ошибся, времени на вторую попытку может и не быть.

Тысячелистник рвался плохо. Будь я чуть умнее, взяла бы нож, но в нынешних условиях праздником было уже то, что я знала, где именно найти это дурацкое растение. Рваными резкими движениями я рвала цветы, с корнем вытаскивая их из земли, благо росли они неглубоко.

Отвар тысячелистника. Так он сказал. И никаких подробностей! И я даже не могу быть до конца уверена, что это не бред воспаленного умирающего сознания Лаэрта. Может, надо было просто вызвать доктора? А где взять доктора? Откуда вообще берут доктора бедные люди? И какая концентрация должна быть у отвара? Какое количество цветов на какое количество воды? Чем таким вообще занимался Лаэрт, что его сначала схватили и требовали подпись, а потом еще и отравили? Я вышла замуж за шпиона? Замечательно, мой муж-музыкант оказался той еще серой лошадкой.

С охапкой цветов я возвращалась домой, пытаясь отогнать тревожные мысли, но настоящее облегчение испытала лишь убедившись, что Лаэрт еще дышит.

— Дышит! — сообщила я ласточке, глотая истеричные смешки. — Дышит…

Поспешно вскочив, я бросилась разводить огонь и кипятить воду. С огнем у меня дела все еще были плохи, не обходилось и без ожогов, а тут, казалось, он почувствовал, что дело срочное и нарочно отказывался разгораться. К тому времени, как заплясал слабый язычок пламени, я успела мысленно похоронить Лаэрта не меньше полудюжины раз. Еще вечность ушла на то, чтобы вскипятить воду.