— Ты же знаешь, что я не могу уехать, — проворчал Ривера. — У меня слишком много работы. Нам нужны деньги. И Лев с Натальей тоже здесь.

Фрида остановилась перед мужем, взяла его лицо в руки и поцеловала в губы.

— Когда ты не со мной, я могу по тебе скучать, — заявила она.

Как ни странно, она говорила правду.

Фрида попыталась пройти мимо Диего, но он схватил ее и крепко обнял.

— Ох, Фрида, чтобы ты ухаживала за мной, мне нужно заболеть. Чтобы ты скучала по мне, тебе нужно уехать.

«Наверное, так оно и есть», — подумала она.

В аэропорту Нью-Йорка Фриду встречали журналисты и фотографы. Она видела в маленький иллюминатор, как они ожидают прибытия самолета. Сначала она подумала, что репортеры собрались ради другого пассажира, но стюардесса открыла ей глаза.

На фотографии, которая появилась в газете на следующий день, художницу запечатлели с высокой прической и в традиционном мексиканском наряде. На плечи была накинута шаль ребозо, открывающая обнаженные руки. Огромные серьги спускались почти до плеч, десятки ожерелий ниспадали каскадом по груди до бедер; стройность фигуры подчеркивали многочисленные слои уходящей в пол юбки. Левой рукой Фрида держалась за перила, в правой у нее были сумка и две толстые книги.

«Я прямо голливудская звезда», — изумилась Фрида. Фотография вполне передавала ее чувства. У нее будет собственная выставка в Нью-Йорке! Кое-кто из коллег продал бы за такую возможность собственную мать. А в кармане ее пальто лежат деньги, вырученные от продажи картин Эдварду Г. Робинсону! Это с трудом поддавалось осознанию.

Жюльен Леви, галерист, встречал ее в аэропорту. Фрида раньше не знала его лично и была рада познакомиться с этим обаятельным мужчиной в коричневом костюме с двубортным пиджаком. Жюльен увлекся ею с первой секунды, это можно было понять хотя бы по тому, как он нервничал, то и дело украдкой поглядывая на нее. Они ненадолго заехали в отель, а затем Фрида решила сразу же отправиться в галерею, чтобы осмотреть помещения. Там она увидела свои картины: они стояли прислоненные к стене, еще запакованные и перевязанные разноцветными лентами.

— Картины, которые находятся в частных коллекциях, прибудут со дня на день, — сообщил Жюльен, заметив, что она пересчитывает полотна.

— Я вам доверяю.

Следующие несколько дней были заняты подготовкой к выставке. Весь день Фрида и Жюльен распаковывали картины и решали, как лучше их развесить. Фрида предложила покрасить одну из стен в разные цвета: на ярком фоне полотна смотрелись бы выигрышнее. Потом пришел черед определиться со списком гостей, которым художница собиралась отправить персональные приглашения, написанные собственноручно: Диего дал ей список влиятельных людей и возможных покупателей, настоятельно рекомендовав пригласить каждого из них. Затем Фрида и Жюльен составили перечень журналистов, которых собирались позвать на открытие, и набросали предварительный каталог. Когда Жюльен спросил о стоимости каждой из ее работ, Фрида сдалась.

— Я и понятия не имела, сколько всего нужно сделать, чтобы провести выставку! — застонала она.

Лицо Жюльена приняло виноватое выражение.

— Вы правы, пойдем выпьем.

Леви провел ее по своим любимым барам и танцевальным залам. Вечер прошел отлично. Жюльен оказался очаровательным собеседником, постоянно ее смешил и прекрасно танцевал. Они сразу же подружились, и Фрида в ответ на ухаживания Леви включила все свое обаяние. Во время медленной румбы они смотрели друг другу прямо в глаза. Вечер затягивался, и было понятно, что Жюльен не хочет расставаться с ней.

— Пойдем в другой бар, — предложил он. — Это всего в двух кварталах отсюда. Там наливают лучшую текилу во всем Нью-Йорке.

— Мне нужно в отель и спать! — запротестовала Фрида. — После долгих прогулок и танцев у меня болят ноги, я едва хожу.

Заметно разочарованный, Леви уступил. Он взял ее руку с многочисленными крупными кольцами и поцеловал ей пальцы.

В такси Фрида отвечала на его вопросы невпопад: ей не терпелось добраться до своего номера в отеле. На входе она быстро попрощалась с Жюльеном и поднялась на лифте на нужный этаж.

Быстрыми шагами она прошла по длинному коридору к своему номеру, надеясь, что Ник уже там. Он был в Лос-Анджелесе на съемках, но сообщил телеграммой, что постарается вернуться в ту же ночь. С их последней встречи прошло два года, и Фрида невольно спрашивала себя, каким будет их воссоединение. Встретятся ли они друзьями или любовниками? Она тихо открыла дверь и увидела спящего в кресле Мюрея. Она молча смотрела на него, и прежние чувства сразу вернулись. Тут Ник открыл глаза, и в его взгляде она прочла желание.

— Ну наконец-то. Фрида!

Он встал, медленно подошел к ней, не отрывая от нее взгляда, и заключил в объятия. Страсть между любовниками вспыхнула с новой силой, будто они расстались только вчера.

На следующий день художница снова отправилась в галерею, где ее с нетерпением ожидал Жюльен.

— Фрида, я всю ночь не мог сомкнуть глаз. Вчера вечером я влюбился в тебя.

— Знаю, — ответила она с довольной улыбкой.

В последующие недели Фрида старалась оправдать возложенные на нее ожидания. Она посещала светские рауты и вечеринки в домах важных людей, воздерживалась от провокационных заявлений, не сквернословила, мило общалась с журналистами. Свое мнение о нью-йоркских богатеях, с которыми она встречалась за столом, Фрида рассказывала только подругам: Аните, Люсьенн и Мари. Как только выдавался свободный час, она проводила его с Ником, чья нерушимая любовь вдохновляла ее и придавала сил.