Откажи такой…

Впрочем, не пожалел он. Агафья, пока боярин почти на руках вносил ее в дом, пару слов шепнуть ему успела.

— Не переживай, Алешка, не расстрою я твоих планов, может, и помогу еще. Все ж палаты царские, честь великая Усте выпала!

Алексей и дух перевел.

Понятно же, и царевич, и честь… так это нормальному мужчине понятно, а у баб вечно какие-то глупости начинаются.

Не тот, не такой, не мил, не люб… оно понятно, розгами посечь, так мигом чушь из бабы вылетит, но ты поди, разъясни о том волхве. Или про розги заикнись! То-то ей радости будет, только косточки твои на зубах захрустят! Смешно и подумать даже!

Вот кто другой, а Агафья могла бы свадьбу царевичеву расстроить, и шугануть его могла бы, ровно таракана, и Устинью забрать, куда пожелает… а преград ей и нет никаких. Что тут сделаешь?

В храм пойдешь? На свою же родню донесешь?

Иди-иди, в подвалах-то пыточных всем весело будет, все порадуются.

Сделать что с вредной бабкой? А что с ней сделаешь, с волхвой? Можно ее одолеть, но уж точно не боярину, то ему не по силам.

Но когда не против она, а помощь обещает, тут и боярин ее видеть рад-радехонек, поди, с такой союзницей он дочку замуж точно выдаст!

— Царевичу Устинья люба.

Могла бы Агафья сказать многое. И про Устинью спросить, и про самого царевича, и про чувства их, да ни к чему это было. Знает боярин свое дело — вот и пусть его, и достаточно с него будет. Услышал боярин, что хотел в ее словах, а остальное ему и не надобно.

— Хорошо, когда так. Я Усте помогу, чтобы на отборе ее не сглазили, не испортили. Сам понимаешь, злых да завистливых и так много, а там — втрое будет. Вдесятеро.

Боярин волхву дотащил, на лавку сгрузил.

— Благодарствую, бабушка Агафья.

Волхва кивнула, да к Усте повернулась.

— Готова ты, детка? Все ж невесту для царевича выбирают, не для конюха какого, туда попасть — честь великая.

— Не все готово, бабушка, ну так ты мне поможешь, — отозвалась Устинья, выметая из головы боярина последние подозрения.

А вдруг и от баб польза бывает?

Ладно, сейчас он еще жену сюда пошлет. Она-то за своей бабкой и приглядит, и ему донесет, ежели чего. Будет у него время пресечь непотребное что. И о других новостях пока сказать надобно, раз уж приехала бабка вредная, пусть и от нее польза будет. Испокон веков на свадьбу старались колдуна какого пригласить, да где ж его сейчас возьмешь? А у него, вот, волхва будет, поди, еще и почище колдуна.*

*- насчет колдуна — чистая правда, был обычай, прим. авт.

— Свадьба у нас. Илья женится.

— И это хорошо, — отозвалась Агафья. — Пусть женится, совет да любовь.

Боярину то и надо услышать было. Повернулся, да и пошел по делам своим. Пусть бабы тут без него болтают, поди, разговоры их слушать — уши подвянут да отвалятся.

— Боря! Поговорить нам надобно!

Борис на брата в упор посмотрел. Хотел он Феденьку к себе позвать, прочесать поперек шерсти, но когда сам пришел? Тем лучше!

— Надобно, Феденька, еще как надобно! Скажи мне, давно ты насильником заделался?

Федор как стоял, так и икнул. Глупо и громко. Только кадык дернулся.

А нечего тут!

К царю в кабинет ворвался, важные дела решать помешал, еще и за вчерашнее добавки мало получил? Так сейчас будет тебе с лихвой!

— Я?! Я не насиловал!

— Ты мне, Феденька, сказки тут не рассказывай. Устинью Заболоцкую кто вечор приневолить пытался? Кто ее в закоулок тащил, хотя боярышне то не нравилось!

Федор только насупился.

— Ей бы понравилось!

Борис сощурился на него презрительно, как на таракана раздавленного — Федя этот взгляд ненавидел всегда.

— Так все тати говорят! Ты мне, Феденька, учти, когда люб ты боярышне — хорошо: отбор проведем, как положено, потом поженитесь, да и заживете рядком да ладком. А когда не люб…

— Люб я ей!

— Она тебе сама про то сказала?

Федор даже в затылке зачесал.

А ведь… и не было такого! Ни разу ему Устинья о любви своей не говорила.

— Она говорила, что поближе меня узнать хочет.

— Вот ты и решил боярышне все показать, чем похвастаться можешь? Еще и добавить?

— Ты…

— Кто тебе помогал вечор? Истерман?

Федя невольно головой кивнул, потом уж…

— Не виноват Руди, я его попросил…

— А он и рад твоим гадостям потворствовать?

— Да я… что б ты понимал!

Глупостей Борис и подавно выслушивать не собирался. Значит,мальчишка себя неотразимым возомнил,а свита мало того, что потворствует, еще и его пакости прикрывает? Р-разберемся.