– Товарищ «Артём» активен на Урале, — докладывал глава охранки. — Новый стиль: не лозунги, а скрытая подрывная работа. Проникают в советы инженеров, в профсоюзы, внедряются в новые школы рабочих. Их цель — перехватить контроль над индустриализацией.

Это была не просто борьба за умы. Это была идеологическая партизанщина.

– Мы дали рабочим хлеб, жильё, возможность учиться, — возмущался председатель совета министров. — Что ещё им нужно?

– Им нужен смысл, — сказал я. — А красные этот смысл подменяют. Они не идут против нашего прогресса, они хотят его приватизировать под свою идею.

Ответом стал Указ №142: О народном самоуправлении в индустриальных зонах. Мы позволили создавать советы заводских представителей, но с условием: каждый такой совет возглавляется выпускником новой Императорской академии экономики и права, подконтрольной государству. Мы впустили инициативу, но задали ей русло.

Тем не менее, охранка фиксировала всплески активности: пожары на складах, взломанные телеграфные станции, забастовки с тайной координацией.

И тогда я отдал приказ: создать "Отдел Тень" — тайную сеть агентов под прикрытием, с единым девизом: «Мы не боремся со страхом — мы делаем его оружием». Они не только искали заговорщиков, они внедрялись в их ряды, становились своими, чтобы в нужный момент сжать петлю.

Однажды мне принесли записку, перехваченную в Варшаве:

«Россия построила заводы, но не выкорчевала старое. Империя смеётся, но в подвалах кипит ярость. Её великое завтра — наш рассвет в крови».

Я долго смотрел на эту фразу.

Потом велел перевести её на латинский и выбить на стене тайного зала совета безопасности — как предупреждение. Чтобы мы не забывали: угроза не исчезает, если её игнорировать.

И всё же я знал — эта битва только начинается.

Осенью 1921 года волна саботажей прокатилась от Харькова до Перми. На электростанции в Казани взорвался трансформатор, оставив полгорода без света. Через два дня — срыв поставок угля на уральские заводы. Почерк один и тот же: хорошо организованные группы, глубокое знание логистики, четкая координация. Это больше не было просто проявлением недовольства — это была скрытая война.

– Ваше Величество, — генерал Сахаров, глава «Отдела Тень», стоял передо мной с картой, утыканной флажками. — Это не просто революционные кружки. Это — новая сеть, скрытая, дисциплинированная. Мы дали им воздух, они хотят захватить огонь.

– Кто ими управляет? — спросил я.

– Мы не знаем. Лидеры расплывчаты, псевдонимы те же: «Комиссар», «Скиф», «Красная Аврора». Но нет ни одного старого большевика — это новое поколение, воспитанное в изгнании, в подпольных школах, на остатках марксизма и злобы.

На фоне этих событий я созвал внеочередной Совет национального возрождения. Повестка одна: как защитить империю изнутри, не впадая в репрессии, но и не уступая идеологическое поле врагу.

– Репрессии только подпитывают легенду, — сказал министр просвещения. — Мы должны вбить клин между массами и подпольем. Народ не пойдёт за идеей, если у него будет дело, дом и достоинство.

Решение созрело: мы начнём кампанию народного просвещения, но в новом формате. Не лекции и лозунги — а радиопередачи, театры на заводах, серии романов, где герои — рабочие, инженеры, учёные, борющиеся за светлое будущее не под красным флагом, а под российским триколором. Так родился проект «Имперский голос» — сеть культурных и информационных инициатив, от сцены до газетной полосы. Мы создали новый миф, в котором империя была не угнетателем, а спасителем будущего.

Тем временем агенты «Отдела Тень» арестовали подпольную типографию в Туле. В подвале обнаружили брошюры с заголовком: «Империя умирает стоя. Встань рядом!»

Я велел их не уничтожать, а переписать. Сделать так, чтобы в этих словах чувствовалась другая суть:

«Империя встала, чтобы не умереть. И ты — её часть».

Красная угроза не исчезла. Но теперь она знала: мы не боимся её — мы идём ей навстречу с холодным умом и горячим сердцем.

И у нас было одно важное преимущество:

Империя научилась мыслить. И действовать.

Зима 1921 года принесла не только морозы, но и обострение подпольной активности. На юге, в Екатеринославе, воинская часть оказалась заражена агитацией. Несколько офицеров и десятки солдат попытались поднять мятеж — их нейтрализовали, но тревожный звон прозвучал громко. В докладе, полученном в Петербурге, говорилось, что листовки распространяются на армейских складах, в рабочих артельных столовых, даже в школах для взрослых. Кто-то действовал с размахом, опережая нас на шаг.