«Контакт установлен. Объект ‘Сатурн’ возможно в Тифлисе. Ведём наблюдение. Агент 'Ворон' на месте».

Я улыбнулся впервые за долгие дни.

– Отлично. Начинаем следующую фазу.

Операция «Троян» завершилась победой. Но её отголоски прокатились по всей Европе. В Лондоне взволнованно заговорили о росте влияния Российской Империи. В Берлине — о жестком подавлении оппозиции. А в Вене… в Вене заговорили шёпотом, вспоминая имя одного эмигранта, сбежавшего из России ещё в 1906 году.

Его звали Владимир. Он подписывался — Ульянов.

Доклад поступил ближе к полуночи. Агент «Ворон» передал через зашифрованный канал:

«Объект 'Сатурн' подтверждён. Местоположение — район Сололаки, Тифлис. Использует имя Давид Бек. Связь с армянскими социалистами и грузинскими радикалами установлена. Операция начнётся на рассвете.»

Я склонился над столом, задумчиво водя пальцем по линии Кавказского фронта. Если они действительно укрываются на юге, значит, это уже не просто внутреннее подполье. Это — сращивание международных революционных сетей, где каждая клетка — как опухоль, пытающаяся проникнуть в тело Империи.

– Ваша светлость, — заговорил Бенкендорф. — Мы должны рассматривать Тифлис как потенциальный очаг мятежа. Возможно, даже ударить превентивно.

– Нет, — ответил я. — Открытая сила спровоцирует волну недовольства. Нам нужен хирургический удар. Бесшумный. Быстрый. Окончательный.

– Тогда нам понадобится поддержка местных лоялистов.

Я кивнул. — Свяжитесь с князем Орбелиани. Он не подведёт.

Операция началась в 04:00. В переулках Тифлиса раздались приглушённые выстрелы. Двое из связных «Сатурна» были захвачены живыми. Один подорвался на собственной гранате. «Сатурн» исчез, но оставил след — тетрадь с контактами в Константинополе, Софии и... Женеве. Мы вышли на новую структуру — Комитет Единой Европы. Якобы гуманитарная организация, но по сути — крыша для координации революционного движения на всём континенте. И стоял у истоков — всё тот же «Комиссар».

– Он опережает нас на шаг, — сказал Бенкендорф, передавая мне тетрадь. — Но теперь мы знаем, где он ищет укрытие. И знаем, как он мыслит.

– Он мыслит, как игрок, — ответил я. — И теперь, когда мы поняли правила, пора сыграть по своим.

На следующий день я подписал Указ №27 — «О создании внешней оперативной резидентуры Империи». Это было рождение Имперской Разведки — службы, способной действовать в любой точке мира. Без дипломатии. Без излишней огласки. С единственной целью — защищать Империю от врагов, где бы они ни скрывались.

Но где-то в Женеве, в маленьком кафе на берегу озера, мужчина в сером пальто улыбнулся, читая заметку о "реорганизации российской тайной службы".

– Началось, — прошептал он. — Ну что ж, играем дальше.

На Лубянке, в комнате без окон, под гул лампы шёл допрос одного из задержанных в Тифлисе. Он был молчалив, но не фанатик. Когда в дело пошли не кулаки, а карта Европы с отмеченными именами, он понял: сопротивление бессмысленно.

– Женевский канал, — прошептал он. — Там хранят списки. Шифровальщик — поляк, зовут его Виктор Ясловский. Он один знает коды всей западной сети.

Имя было новым — но важно не оно. Главное: у нас появился шанс сорвать всю структуру Комиссара, уничтожить подполье сразу в нескольких столицах Европы.

– Мы не можем просто вторгнуться в Швейцарию, — заметил граф Игнатьев, когда я созвал экстренное совещание в Зимнем дворце. — Это нейтральная страна, центр дипломатии.

– Тогда мы не пойдём туда как Империя, — ответил я. — Мы пойдём туда как Тень Империи.

В Берлине уже знали: русские тайные службы начали действовать в Европе. Газеты называли это «медвежьим рёвом в горах Альп». Франция запрашивала объяснений. Англичане — туманно молчали. Только в Вене осторожно улыбались: они знали, что на кону.

Тем временем, в Женеве на набережной русские агенты уже передали сигнал: «Объект Ясловский замечен. Контакт установлен. Подготовка к экстракции начата.»

– Император, — вошёл Бенкендорф в кабинет. — Операция «Троян» вышла за пределы ожидаемого. Мы близки к разоблачению всей сети, но нам понадобится санкция на переход границы дозволенного. Вплоть до... устранения.

Я молча подошёл к окну. За стеклом — Питер в раннем снежном свете. Я думал не только о безопасности. Я думал о будущем.

– Дайте санкцию, — сказал я. — Если не мы сломаем заговор, то он сломает нас.

В ту ночь, на борту поезда, покидавшего Швейцарию, Виктор Ясловский в наручниках смотрел в окно, где отражалась только тьма. Он ещё не знал: впереди его ждал выбор — сотрудничать или исчезнуть.

Операция «Троян» вошла в учебники Имперской разведки как первая победа на чужой земле. Но это был только пролог. Ведь Комиссар готовил свой ответный ход. И фигура на доске была уже не пешка. Это был — офицер с красной звездой.