Да, скорее всего, у меня от мамы нелюбовь к произвольной замене данного тебе родителями имени. Хотя, конечно, иногда к тому побуждали обстоятельства. К примеру, мой свекор, доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета Бернгард Борисович Кафенгауз стал Борисом Борисовичем, чтобы облегчить «тяжкую» участь студентов произносить имя Бернгард, чему мы с мужем относительно недавно получили подтверждение на Новодевичьем кладбище, реставрируя надпись на надгробье.

— Ой, смотрите-ка, Кафенгауз Бернгард Борисович! — сказал своим спутницам седой человек преклонного возраста. — Но мы-то, студенты, всегда звали его Борис Борисович, а между собой: Бор. Бором! И даже не знали, что он Бернгард.

И даже в Советском энциклопедическом словаре 1979 года в статье о Кафенгаузе прямо дается: Бернгард (Бор.) Бор. (1894–1969).

Так вот, Марина или Магда Фоминична рассталась с мамой в 1942 году. Что произошло с ней позже, мы так и не узнали, хотя мамины коллеги-хореографы поговаривали, что она уехала… Куда? Вроде бы за границу.

Это в сорок втором-то? А может, это случилось много позже.

Сижу, пишу «Слово переводчика» к однотомнику Жоржи Амаду и вдруг… пронзительный и почти непрерывный (такой, говорят, бывает, когда звонят через

Интернет) телефонный звонок. Беру трубку. Международный.

— Лилиана, это Жорж. Завтра буду в Москве, а у вас, если позволите, около семи вечера. Хорошо бы бумага об отце была напечатана на…

— Да, да, мне все сделали на компьютере, — сказала я, не дав ему договорить, так как почувствовала, что он торопится сказать мне все как можно скорее.

— Вот и хорошо, — обрадовался Жорж. — А у Владимира — плохо. Ему удалили легкое, я так понял.

— Чего уж тут хорошего, — ответила я. — Но мне не позвонил никто. Ни он, ни она.

— Лилиана! Я в офисе. У меня была всего минутка времени. До скорого.

В трубке послышались гудки.

Следующий день, вернее вечер, мы ждали Жоржа. Теперь, когда его приезд стал для нас в какой-то степени обязательным атрибутом нашей жизни, а может, и своеобразным ее развлекательным моментом, я так тщательно, как раньше, к встрече с ним уже не готовилась. Но все же напекла пирожков с капустой. Кто знает, может, эмигранту за всю его жизнь так и не довелось их отведать, да еще на русской земле!

Где-то с половины седьмого мы, по обыкновению, стали ждать гостя. Но гость все не шел и не шел, а стрелки часов уже показывали девять вечера.

— Похоже, не сумел освободиться к назначенному часу, — сказала я мужу.

— Вот, как видишь, и с вами, пунктуальными, подобное тоже случается, — ответил он мне.

— Ну подождем еще… Непонятно только, почему Жорж не позвонит и не скажет, что задерживается.

Мы подождали еще час.

— Странно, — сказала я, — что могло с ним случиться, что не позволило ему даже позвонить?!

— А что, если он забыл, что должен был быть у нас сегодня? — спросил муж. — Ведь такое возможно.

— Думаю, что у пунктуальных, как ты говоришь, такое невозможно. В этом возрасте пунктуальные люди уже записывают свои дела на предстоящий день в блокнот.

— Ну, что бы мы ни думали и ни гадали, но на часах уже одиннадцать, — сказал муж. — Честно говоря, я хочу спать.

— Я тоже. Давай ложиться. Оставим на столе все как есть. Я только накрою пирожки.

В этот момент зазвонил телефон.

— Лилиана, я еду. Так случилось, что я не смог даже позвонить, приеду расскажу.

— Жорж, уже слишком поздно, половина двенадцатого. Мы обычно рано ложимся спать. Давайте перенесем встречу на завтра.

— Нет, я должен забрать бумагу сегодня, обязательно сегодня. У меня неожиданно все переменилось. Скорее всего завтра мне придется уехать…

— Но, Жорж… — начала было я.

Но он перебил меня:

— Лилиана, мы с моим шофером уже на Ленинском проспекте. Десять минут, и я буду у вас. Я даже не разденусь.

— Ну, хорошо, хорошо, — ответила я, почувствовав его нервозную напористость.

Мы с мужем сели в столовой и стали ждать гостя.

Домофон зазвонил через десять минут.

— Это я, Лилиана!

— Открываю, — ответила я и тут же распахнула дверь в коридор, ведущий к лифту, чтобы, как только в нем появится запоздавший гость, сразу же его увидеть и постараться хоть что-нибудь понять по его внешнему виду.

Появившийся в коридоре Жорж шел ко мне быстрой походкой явно встревоженного человека.