Голландцы уже предпринимали лобовые атаки на форт, а также нападали с моря, обстреливая Сан-Жоржи-да-Мина из корабельных орудий и блокируя полумесячную гавань, не давая португальцам ни вывозить золото, ни пополнять запасы. Но даже когда их губернаторы умирали один за другим, а их общая численность сократилась до нескольких десятков человек, в основном из-за истощения, вызванного малярией и другими тропическими лихорадками, португальцы держались. Их стойкость можно объяснить отчасти прочностью форта, а также успешной вербовкой португальцами союзников из числа коренного населения. Эти местные вспомогательные силы из племени акан поставляли не только продовольствие, но и своевременную разведывательную информацию о передвижениях голландских кораблей и войск в ближайших окрестностях.

В августе 1637 года голландский флот, состоящий из девяти военных кораблей и восьмисот солдат, прибыл в воды у Золотого берега, чтобы начать очередную попытку захватить Эльмину. Благодаря своим местным союзникам португальцы узнали о планах голландцев захватить холм Сантьяго и обстреливать форт с высоты. Чтобы предотвратить это, африканские вспомогательные войска охраняли подступы к горе и разгромили голландцев при первой же попытке подняться на нее. Но африканские бойцы, большинство из которых были жителями Эльмины, затем покинули место событий, начав преждевременно праздновать свою победу в городе. Это дало врагу возможность перегруппироваться и перебросить свои орудия на вершину. Оттуда они наносили по Сан-Жоржи беспощадные удары, но из-за прочности сооружения они были малоэффективны. Причиной того, что португальцы сдались после нескольких дней обстрела, стал голод, а не пушечный обстрел. Победившие голландцы позволили оставшимся португальцам покинуть форт, но условием их сдачи было то, что они не могли взять с собой никаких вещей. Позже их переправили на принадлежащий Португалии Сан-Томе, но и этот остров, гораздо менее хорошо защищенный, чем Эльмина, вскоре тоже перешел к голландцам; так же, как и молодая португальская колония Луанда - по крайней мере, на время, как мы увидим.

В период, предшествовавший захвату Эльмины, нидерландцы приобретали до пяти тонн золота в год , просто переманивая португальских французов с Золотого берега. Все это время португальцы не сомневались, что именно эти богатства, добытые в Африке, позволили начинающим Нидерландам начать тотальную войну против их империи. Захватив Эльмину, голландцы знали, что португальцы - а если не они, то другие европейские страны - попытаются сместить их в свою очередь или иным образом вмешаться в ход событий. Не желая рисковать, голландцы, несомненно, привлекая африканскую рабочую силу, построили беленый редут, который до сих пор возвышается над этой вершиной , в качестве горной базы. Он не позволил бы другим войти в гавань или когда-либо осмелиться на такой штурм, который им удалось совершить на форт внизу.

Для голландских государств стратегическая цель всего этого не могла быть более ясной. В 1580 году Португалия объединилась с Испанией, которая в то время находилась в состоянии войны с Нидерландами, чтобы удержать свои позиции в Низких странах против протестантских восстаний. К тому времени огромная империя испанского короля Филиппа II включала в себя большую часть Нового Света - от современной Калифорнии до южной оконечности Южной Америки и даже простиралась через Тихий океан до Филиппинских островов, которые были названы в его честь. Его герб гласил: " The World Is Not Enough ", а о его амбициях говорит тот факт, что он даже подумывал о вторжении в Китай с восемью тысячами человек. Чтобы наказать непокорных нидерландцев, Филипп запретил голландское судоходство в иберийских портах. Это заставило голландцев, ярых мореплавателей, чье богатство было построено на морской торговле, искать коммерческие возможности в других местах, что привело их в воды Карибского моря, где они обнаружили богатые запасы соли в Пунта-де-Арайя , у побережья современной Венесуэлы. Как говорилось в памфлете голландской Вест-Индской компании в 1630 году,

Западная Индия может стать для Нидерландов большим источником выгоды.

Уменьшение силы врага, когда он добывает серебряные пластины.

Вскоре после этого голландцы расширили сферу своей деятельности, следуя тем же путем к побережью Западной Африки, что и португальцы, начиная с принца Генриха, почти двумя столетиями ранее; их явной целью было получить долю прибыли от бурно развивающейся торговли золотом в этом регионе.

В ретроспективе кажется совершенно очевидным, что португальская империя сильно пострадала от своего вынужденного брака с Испанией, так как непокорные голландцы обладали рядом серьезных преимуществ. Одним из них был тот факт, что Нидерланды с их процветающими космополитическими торговыми рынками в таких местах, как Антверпен и позднее Амстердам, были ведущим источником многих товаров, которые африканцы требовали в обмен на свое золото. В их число входили популярные манильи, слитки железа, различные металлические изделия, а также текстиль, как европейский, так и индийский. Португальцы, напротив, не производили почти ничего, что высоко ценилось бы на африканском побережье.

Чтобы поддержать свои торговые амбиции, Голландия также создала огромный судоходный потенциал, включая мощный военный флот. Однако самое важное преимущество голландцев было парадоксальным. Из-за того, что имперская экспансия Португалии произошла так быстро, она оказалась сильно перенапряженной. Пионер империализма Португалия разбогатела, но ее модель, основанная на скудных людских ресурсах, учитывая численность населения страны, зависела от наемников и по своей сути была самоограничивающейся. В то время как другие державы стремились к собственному богатству за границей, Лиссабон не смог импровизировать достаточно быстро и вскоре оказался не в состоянии идти в ногу со временем. Европейские соперники (в частности, французы и англичане) уже начали перехватывать владения Португалии в XVI веке. Но на исходе того столетия именно у голландцев появилась самая сильная политическая мотивация для совместных действий с пиренейцами, и они разработали соответствующую стратегию: лицензирование купцов для организации колониального правления и нанесение ударов по Португалии там, где ее зарубежное присутствие было самым тонким или где она была наиболее уязвима экономически, заставляя ее делать трудный выбор в отношении того, какие активы она могла бы реально удержать. Поскольку имперская борьба за контроль над черными телами и богатствами, получаемыми от них, продолжала привлекать другие державы, полтора века спустя англичане применили практически ту же стратегию против французов.

Когда в 1624 году голландские корабли начали наступление на португальскую Бразилию, Хенок Эстартениус, кальвинистский священник, плывший с флотом, емко подытожил стратегию Голландии в Тридцатилетней войне. Наступление на бразильский Пернамбуку, по его словам, было не чем иным, как "средством и путем, с помощью которого отвлечь оружие короля Испании от нашего горла и перерезать нервы, с помощью которых он поддерживает войны в Европе". Эта кампания получила необычайный импульс три года спустя, когда голландский адмирал Пит Хейн захватил большой испанский серебряный флот в битве при Матансасе у побережья Кубы, захватив груз золота на сумму не менее 11,5 миллиона гульденов. Прибыль была настолько огромной, что позволила Вест-Индской компании, зафрахтованной в 1621 году и все еще испытывавшей трудности, финансировать большой новый флот, а также выплатить акционерам 50-процентные дивиденды. Как обычно рассказывают, в последующих главах этой истории всегда подчеркивалось использование этого расширенного флота для захвата крупнейших сахароносных районов Бразилии, чего голландцы действительно добились. Однако в большинстве рассказов мало внимания уделяется тому, как новая торговая мощь Голландии была использована для расширения влияния страны на африканском побережье за счет Португалии. По мнению голландцев, Африка и ее рабы были наиболее важны для победы над Португалией, а затем и для того, чтобы сделать Бразилию выгодной для Голландии. И все это началось с успешного штурма Эльмины, которая все еще рассматривалась в Европе как ключ к стратегическим золотым рынкам Западной Африки.

Наступление на Эльмину стало первым залпом в новом, квазиглобальном и пока еще мало освещаемом конфликте, начавшемся в эпоху, когда сентенция о том, что война - это политика другими средствами, могла бы быть улучшена с помощью крошечной поправки: Европейская торговля в начале семнадцатого века была войной другими средствами. На практике это означало, что одновременные голландские наступления в Африке и в Новом Свете поставили Португалию перед беспрецедентным выбором, показав, насколько ее торговые и административные возможности превышали ее возможности. Как пишет Тилли, " ее внутренние запасы людей , древесины и других ресурсов для имперских авантюр оставались опасно тонкими, настолько, что на "португальских" кораблях шестнадцатого века часто не было ни одного португальца, кроме их командиров".