К 1836 году, когда земля, которую я обследовал, перешла в руки семьи Стовалл, хлопок был самым ценным продуктом в самой мощной зарождающейся экономике той эпохи, и все же богатство, полученное из хлопка, что на самом деле означало богатство, полученное из рабов, все еще более чем на два десятилетия не достигло своего апогея в Соединенных Штатах. В первой половине девятнадцатого века растущее производство хлопка в Америке также стало главным и поистине незаменимым фактором растущей индустриализации Англии. Без него невозможно массовое производство и массовый сбыт текстиля. В масштабах всей Британии за десять лет до конца XVIII века на хлопчатобумажный текстиль, хотя он уже приносил неплохую прибыль, приходилось всего 2,6 процента от предельного прироста стоимости, полученного в результате обработки или преобразования товаров, или того, что экономисты называют добавленной стоимостью. К 1801 году на них приходилось 17 процентов, а к 1831 году эта цифра еще больше возросла и достигла 22,4 процента. К тому времени каждый шестой британский рабочий был занят в текстильном производстве, и, как отмечает историк Свен Бекерт, подъем суконной и швейной промышленности также стал основной движущей силой раннего развития железнодорожной сети Великобритании, ее чугунолитейных заводов и многих других зарождающихся видов экономической деятельности.

Невозможно однозначно утверждать, что все это было бы невозможно без насильственного захвата земель коренных американцев в долине Миссисипи. Планы такого исхода начали вырисовываться всего через пять лет после завершения сделки по покупке Луизианы у Франции в 1803 году, когда агент правительства США сообщил военному министру, что " никогда не будет спокойствия на этих границах, пока индейцы не будут удалены за Миссисипи". В мае 1808 года, когда группа чероки отправилась в Вашингтон отстаивать свои права, сам президент Джефферсон призвал их " поселиться на наших [ sic] землях за Миссисипи".

В результате началась длительная кампания насильственного лишения владений, которую не удалось остановить к 1830-м годам - десятилетию, начавшемуся с ратификации Закона об удалении индейцев. Используя геноцидные методы, в ходе этой кампании были убиты, рассеяны или изгнаны на запад представители племен криков и чокто, а также значительные части народов чикасау и семинолов. В письме в Конгресс, написанном в тот же год, когда Стоваллы приобрели свои земли, Джон Росс, вождь другого пострадавшего народа, чероки, писал: " Наше имущество может быть разграблено на наших глазах; насилие может быть совершено над нашими людьми; даже наши жизни могут быть отняты, и никто не обратит внимания на наши жалобы. Мы денационализированы, мы лишены гражданских прав. Мы лишены членства в человеческой семье". В конечном итоге ответные меры принимали различные формы, в большинстве своем жестокие, но лучше всего их дух передал в 1825 году Генри Клей, сенатор и государственный деятель из Кентукки, чьи комментарии в ходе обмена мнениями о коренном населении с Джоном Куинси Адамсом на заседании кабинета министров были записаны следующим образом: " Он считал, что они обречены на вымирание, и, хотя он никогда бы не использовал и не терпел бесчеловечного отношения к ним, он не считал их как расу достойной сохранения. Он считал, что они существенно уступают англосаксонской расе, которая сейчас занимает свое место на этом континенте. Они не были импровизированной породой, и их исчезновение из человеческой семьи не стало бы большой потерей для мира". Результат выселения индейцев и последующего заселения белыми был настолько абсолютным, что жестокая история долины реки Миссисипи в эту эпоху вдохновит движения белых поселенцев, поддерживаемые европейскими правительствами в других местах вплоть до следующего столетия. В их число входили южная Африка и Кения, а также Алжир, где доминировали французы. Как пишет Клаудио Саунт в книге "Недостойная республика", " печально известно, что во время нацистского завоевания Восточной Европы Гитлер приравнял "коренных жителей" к "индейцам" и заявил: "Волга должна быть нашей Миссисипи".

36.

Когда мы думаем о рабстве в Новом Свете, мы склонны считать, что оно сводилось лишь к посадке и сбору урожая. От табака и риса до хлопка - ранняя американская экономическая модель была так основательно построена на распространении плантаций, что это, пожалуй, неизбежно. Но, хотя это и не совсем верно, картина создания процветания на материковой части Северной Америки, которую мы поддерживаем, крайне неполна. До того как ее захватили этнически европейские поселенцы, долина реки Миссисипи, которую коренные народы когда-то ценили как свой дом, представляла собой в значительной степени сильно заросшую лесом дикую местность, полную огромных кипарисов, эвкалиптов и ясеней, изобилующую пумами и медведями, а также обширные болота и невероятно густые лианы, которые необходимо было расчистить, прежде чем эту завоеванную землю можно было использовать в производственных целях по западному образцу. Хотя сегодня об этом почти забыли, это тоже была работа чернокожих рабов. Путешествуя с погонщиками рабов в лодках-плоскодонках, иногда в цепях и с собственными грубыми инструментами, они должны были вырубать огромные лесные массивы, осушать болота, пилить лес, строить дома, возводить заборы и обрабатывать поля. Без всего этого труда, в котором многие десятки тысяч рабов работали до изнеможения и ранней смерти, само земледелие было бы едва ли возможно.

Сегодня все знают результат, даже когда мы предаем забвению воспоминания о процессе, но именно такая важная работа заложила основы новой, размером с континент, нации, которая станет богатой сверх всякой меры. Как писал журнал American Cotton Planter, рассказывая о Дельте в 1853 году, это произошло благодаря тому, что Юг мог похвастаться сочетанием почти бесконечного количества земли и " самой дешевой и доступной рабочей силы в мире [и] производить почти исключительно основной продукт, который, наряду с пищей, является самым необходимым утешением человеческой расы и в значительной степени участвует в ее потреблении". К 1830 году, когда Стоваллы приобрели ферму в Кларксдейле, на которой трудилась бабушка Мадди Уотерса, в то время как шестая часть британцев была занята в текстильном производстве, миллион человек, или один из тринадцати американцев - в подавляющем большинстве рабы - занимались хлопководством.

В письменном китайском языке иероглиф, обозначающий дом, представляет собой идеограмму, состоящую из двух элементов. Один из них - крыша, а другой - свинья. Здесь мы видим очень простое изображение того, что требовалось в древние времена, чтобы создать (или хотя бы начать строить) домашнее хозяйство: кров и любимое одомашненное животное того времени. С наступлением эры хлопка в долине реки Миссисипи, открытой для белых мужчин, прибывавших с Востока, три элемента считались необходимыми для их социальной легитимности и личного богатства: кавказская женщина в жены, участок земли и рабы. Владение чернокожими, которых можно было использовать для работы на плантаторов, делало гораздо больше, чем просто обеспечивало возможность производства. Это был большой мультипликатор, который способствовал приобретению новых земель, будь то первые владения или расширение большого поместья; кроме того, богатство, полученное благодаря этой формуле - почва и пот негров - неуклонно притягивало белых женщин, которые были готовы выйти замуж ради жизни на хлопковом фронтире.

Именно рабы, и только рабы, заставляли этот мир крутиться, и белых в долине Миссисипи - как устоявшихся плантаторов, так и идеализированных Томасом Джефферсоном "йоменов", искателей удачи, постоянно прибывающих в новое хлопковое Эльдорадо, - занимал вопрос, как их заполучить. Как заметил Джозеф Инграхам, автор той эпохи, " Продавать хлопок, чтобы покупать негров - производить больше хлопка, чтобы покупать больше негров, 'ad infinitum', - вот цель и прямая тенденция всех операций основательного хлопкового плантатора; вся его душа устремлена к этому". Возможно, хлопкоробы долины и не подозревали о глубокой истории этой идеи, но читатели помнят, что ее родословная восходит к раннему сахарному буму на Барбадосе в 1640-х годах. Дельта была последней частью нижней части долины реки Миссисипи, которая была открыта для плантационного производства, но она быстро оказалась лучшим местом для выращивания хлопка, и поэтому вскоре она поглотила больше рабов, чем любая другая. Округ Вашингтон, расположенный в самом сердце Дельты, представляет собой довольно типичный пример. К 1840 году, всего через четыре года после того, как Стоваллы приобрели свою плантацию неподалеку, на каждого белого жителя здесь приходилось десять рабов. на белых семей в округе приходилось Всего десять лет спустя в среднем более восьмидесяти рабов.

Легальный ввоз рабов из-за границы в Америку, возможно, и закончился в 1807 году, но это никак не повлияло на прекращение поставок рабов в такие места, как Миссисипи, Алабама и Луизиана, где выращивали хлопок, который в то время только-только начали возделывать. Действительно, рабы продолжали прибывать в головокружительных количествах, и это было совершенно законно. Большинство чернокожих, которых засасывало в водоворот, поставлявший им рабов, были сначала выкорчеваны из Верхнего Юга, штатов Вирджиния и Мэриленд, которые были сердцем американского рабства в восемнадцатом веке. Эти несвободные чернокожие люди или многие из их ближайших предшественников уже пережили Средний путь. Они пережили ужасный период выдержки с его пугающе высоким уровнем смертности. Они пережили жестокий режим труда и скудный рацион плантаторской жизни в Чесапикском регионе. Но теперь их внезапно стали массово отправлять на родину, а их семьи, не признанные законом, как правило, распадались и разлетались на четыре ветра.