Нелюбезная Татьяна, стало быть, младшая сестра пропавшего Савелия Волкова. Кстати, интересно, а с чего это она с места в карьер на него так накинулась? Вроде бы он еще не успел сделать ничего плохого или проявить невежливость. Или ей не нравятся вообще все потенциальные женихи Велимиры? Опять же, с чего? Она девушке не мать и даже вообще не родственница.

– Не обращай внимания на тетю Таню, – весело сказала Велимира, словно прочитав его мысли. – Она много лет лелеет надежду, что мы с Олежкой поженимся. Сначала она, правда, мечтала, чтобы на мне женился Игоряша, и я, как и положено малявке, в десять лет смертельно в него влюбилась. Он в свои двадцать два был таким красавцем, что не влюбиться в него было решительно невозможно. Но, разумеется, он не стал ждать, пока я вырасту, и выбрал Дану. Игорь, Дана, познакомьтесь. Это мой жених Алексей.

От окна, выходящего в яблоневый сад, к Зубову подошел приятный, начинающий лысеть и полнеть мужчина, высокий и все еще довольно мускулистый. Пожалуй, такой может накинуть сзади удавку на шею и затянуть ее.

– Игорь Камаев, – представился он, протягивая руку.

Зубов ее пожал. Рука была сухая и крепкая. Да, может.

– А я Дана. – С дивана, стоящего в углу комнаты-столовой, грациозно поднялась женщина, такая красивая, что у Зубова на мгновение захватило дух.

Да уж, неудивительно, что Игорь выбрал в жены именно ее. Она была похожа на знаменитую актрису и фотомодель Аниту Экберг, которую в свое время называли шведской Мэрилин Монро. Анитой всегда восхищалась мама. У нее даже хранилась фотография красавицы, на которую мама всегда смотрела вздыхая. Видимо, огорчаясь собственным несовершенством.

Как по Зубову, так красивее его мамы не было никого, несмотря на то что эталоном ее никто не назвал бы. Непростая жизнь и тяжелая работа сделали свое дело, да и денег свободных, чтобы тратить их на себя, у мамы никогда не имелось. В отличие от Даны Камаевой, которая выглядела дорого и ухоженно. Эта женщина, похоже, явно знала цену себе и своей красоте. На Зубова она взирала снисходительно и чуть насмешливо.

– Очень приятно, – сказал он, слегка покривив душой, конечно.

Ему вообще редко были приятны незнакомые люди, а уж в ситуации, когда один человек убит, а второй исчез, тем более.

– Познакомьтесь с моей мамой, Алексей. – Бронислав Петрович махал ему рукой, подзывая к только что вошедшей в столовую даме, которую язык не поворачивался назвать старушкой.

В свои семьдесят два года она сохранила безукоризненную царственную осанку и изящество фигуры. Балерина, что тут скажешь. Она и ходила по-балетному выворачивая стопы, носками наружу. Волосы у нее были собраны в тугой низкий узел на затылке, в ушах поблескивали каплями сережки с бриллиантами, такие же как у Велимиры, тонкой лепки лицо выглядело благородно и сохранило красоту, несмотря на покрывавшую его паутинку морщин.

Зубов представил, как она выглядела в молодости, и даже покачнулся. Куда там Дане, выглядящей рядом с этой женщиной как яркая, но все же подделка.

– Вера Афанасьевна, – представилась она. – А вы, как я понимаю, тот самый Алексей, которого наша Мира выбрала в мужья?

– Почему же она меня выбрала, может, это я ее выбрал? – Зубов услышал собственный голос и не поверил своим ушам. Боже мой, что он несет? Куда его несет?

– Не тешьте себя иллюзиями, молодой человек, – усмехнулась Борисова. – Не родился еще на свет тот человек, который может указать Мире, что ей делать. Все решения она всегда принимает сама. У нее характер моего покойного мужа, ее деда. Того тоже люди всегда слушались окончательно и бесповоротно. Так что если она что-то для себя решила, то сопротивляться бесполезно.

В глубине души Зубов вдруг почувствовал себя неуютно. Хорошо все-таки, что свадьба у них фальшивая и Велимира является не его девушкой, а лишь свидетельницей по делу, оказывающей посильную помощь следствию.

– А это мой брат. – Голос Бронислава Петровича вывел его из тревожной задумчивости.

– Святослав Петрович, дядя этой прелестницы. А это моя жена Мария Николаевна и наши дети. Мирон, Агафья, поздоровайтесь.

Можно было подумать, что распоряжение относится к маленьким детям, хотя Борисовы-младшие оказались уже довольно взрослыми. Мирону восемнадцать, Агафья на два года младше брата. Девочка выглядела как все современные подростки, ее хрупкая фигурка телепалась внутри необъятных штанов, таких же как те, в которых Зубов впервые увидел Велимиру, и такой же огромной толстовке. Разумеется, черной.

Мирон был одет примерно так же, только вместо джинсов на нем красовались штаны-карго с огромными накладными карманами. Даже сквозь толстовку угадывалось, как у него накачаны бицепсы. Зубов не преминул выразить восторг этим обстоятельством.

– Мироша – чемпион Санкт-Петербурга по тхэквондо, – с любовью в голосе заметила Мария Николаевна.

Жена Святослава Борисова обладала непримечательной внешностью. Совершенно обычная милая женщина лет сорока с прической каре, которая не идет практически никому. Рядом с остальными женщинами в этой комнате она смотрелась чуть ли не замухрышкой, но, похоже, совершенно от этого не страдала.

– Он учится на первом курсе института, но спорт – его страсть, – продолжала Мария Николаевна, а Зубов невольно подумал, что список потенциальных подозреваемых пополнился еще одним физически крепким человеком, технически способным совершить убийство.

– А в каком институте ты учишься? – спросил Зубов.

Его интерес ко всем собравшимся, особенно к некоторым из них, должен выглядеть естественно.

– В медицинском, разумеется. – Теперь в голосе Марии Николаевны звучал чуть ли не вызов. – И Светик, и наши дети продолжили славную традицию семьи и дело Петра Павловича. Кто-то же должен, раз Слава и Велимира выбрали другую стезю.