— Разумеется, — торжественно кивнул Марк. — А пока вы гуляете, мы с детьми и Астером пройдемся по саду. Семейная обстановка это так прекрасно, верно?

— Жениться не буду, — тут же отшатнулся Астер. — Я убеждённый холостяк, даже не подсовывай мне своих девиц.

— Семейное счастье, Астер…

— Я счастлив! — убеждал волшебника тот.

Но, похоже, даже всемогущие драконы бессильны перед Марком, рвущимся причинять окружающим добро и счастье.

— Так что там с ремнями безопасности? — перевела я тему, жалея бедолагу. — Привяжите меня, пожалуйста, покрепче, как в парке развлечений, чтобы точно не выпала.

Ох, страшно-то как. Внутри все леденеет при мысли о том, что я сейчас должна взгромоздиться на огромного дракона и отправиться с ним в небеса. Вместе с тем я ощущала и предвкушение. Взбудораженная и ошеломленная, я смотрела, как Марк наколдовывает для меня сиденье и… и да, ремни.

Но внезапно мне показалось, что все эти штуки выглядят как-то нелепо на сильном и гибком теле дракона, они… словно его унижают. Нет, я такого не хотела. Но и свалиться я не хотела.

Подняла голову, встречаясь взглядом с насмешливым и чуть грустным взглядом Кардуса…

— Ты меня точно не уронишь? Точно-точно?

И дракон вдруг тепло и обезоруживающе улыбнулся. Мамочки! Вот это действительно чудо! Меня буквально захлестнуло волной нежности и тепла, исходившей от этого огромного зверя… Нет, я не могла запрячь его, как какую-то извозчицкую лошадь!

— Марк, не нужно всё это, я передумала! — сообщила я волшебнику, быстро подходя к дракону.

Дотронулась наконец до тёплой гладкой чешуи и пробормотала:

— Учти, если ты меня уронишь, я стану призраком, и буду ныть над твоим ухом до конца дней!

Наверху оказалось холодно, страшно и красиво. Всё-таки драконы — это крайне непрактичный вид транспорта. Эх, ну вот куда ты полезла, Ирида? Умная, вроде бы, женщина, высшее образование, жизненный опыт, а суёшься во всякие глупости с энтузиазмом первокурсницы.

Впрочем, может, так и должно быть? Может, в этом и заключается жизнь? Подумаешь, немного холодно, пальцы зябнут, а в носу замерзают сопли. В лицо дует ветер, а пальцы застыли намертво и скрючились, цепляясь за Кардуса.

Да, он сказал, что не уронит, но доверять свое единственное тело я не спешила. Дело даже не в Кардусе, а в том, что любой может ошибиться. И не только ошибиться. Муфасу собственный брат сбросил со скалы, а короля Дункана, презрев все законы чести и морали, закололи ночью в доме, где он был гостем. В общем, доверять окружающим можно, но рассчитывать лучше только на себя, поэтому я цеплялась за Кардуса так, словно от этого зависит моя жизнь, потому что так оно и было.

Зато красиво-то как вокруг! Много ли людей могут похвастаться тем, что катались на драконах? А я могу! Каталась на драконах, перемещалась между мирами, находила пропавшие бриллианты и выращивала сказочных небывалых птиц! И это все я, Ирида Сизиринхиум!

Хотелось вопить: «Я король мира!» и швыряться какими-нибудь предметами. Не в кого-то там, не со зла, а просто так. От избытка чувств-с.

Когда Кардус начал снижаться, я сперва даже не сообразила, что происходит. Он остановился на обрыве. Внизу расстилалось безбрежное и бесконечное море. Солнце отражалось в нём, как в огромном зеркале, и казалось, что существуют только море, небо и солнце — огромные и ровные, а весь остальной мир — лишь кривенькая, непонятно кем спроектированная иллюзия.

— Ты решил меня утопить в море? — фыркнула я, назло охватившим меня при виде этого великолепия восторженным чувствам, сползая с драконьей спины. Хотелось бы сказать, что я изящно спешилась, сохраняя осанку и приятную улыбку на безмятежно счастливом лице, но это была бы беззастенчивая и наглая ложь. Я плюхнулась на траву с элегантностью мешка муки.

Затёкшие конечности отказывались подчиняться, поэтому поднималась на ноги я с грацией шестидесятилетней старухи и, поверьте, я знаю, о чём говорю. Убрав заледеневшими пальцами растрепавшиеся волосы с лица и вытерев украдкой покрасневший нос рукавом, я ещё раз осмотрелась, затаив дыхание.

— Было здорово, — нашла в себе силы признаться я. — Это действительно потрясающе.

Сменивший форму Кардус смотрел на меня с беспокойством. Не с тем беспокойством, какое появляется на лице при виде смертельно больного человека, нет, это скорее было похоже на то, как смотрят на умалишенного. Мол, в кого ты такая уродилась-то.

— Что? — крикнула я ветру, растирая окоченевшие руки.

— Не рассчитал, что ты настолько человечна, — прямо ответил Кардус, приближаясь ко мне вплотную.