Девушка нахмурилась и подошла к сомнительной палатке.

— Здравствуй, хозяйка, — громко обратилась Леона к стоявшей за прилавком женщине.

— Здравствуй дорогая! Приглянулось чего? Яблочка моченого желаешь али соленьицев? — улыбаясь, спросила торговка.

— Ох, дюже слышно тебя плохо, хозяйка, — посетовала Леон, повышая голос. — Гомон такой стоит, не разобрать, что говоришь. Может выйдешь из-за прилавка?

— Глуховата чтоль? — сочувственно спросила женщина, обходя прилавок.

Леона сразу подошла ближе к торговке и, наклонившись к ее уху, предупредила: — У тебя, хозяйка, в палатке нечисть мелкая завелась. Только что за прилавок шмыгнула. Ты бы бежала скорее к Дому Божьему, пока она тебе торговлю не попортила. Служители помогут.

Торговка шумно вздохнула и, широко распахнутыми глазами посмотрев на девушку, испуганно схватилась за грудь.

— Только не шуми, — добавила Леона, опережая готовый уже пролиться поток громкого негодования. — Спугнуть можешь. Затаится — потом не отвяжешься.

Женщина сердечно отблагодарила Леону за предупреждение громким шепотом и, оставив все под пригляд торгующей рядом товарки[1], подхватила юбки и побежала в сторону святилища.

Друзья пошли дальше.

— Что там? — озадаченно спросил Словцен.

— Да нечисть какая-то. Не успела разглядеть, — пожала плечами Леона. — Злыдень, может, или анчутка. Они любители по ярмаркам шастать. Есть где разгуляться.

— Солнце припекает, жажда измывает! Подходите да остудитесь напитками добрыми! Квас холодненький! Квас медовый, да на ягодах! Сыто сладкое! Сбитень на травушках! Медовуха да пиво пенное! Подходи, девица, угостись кваском!

— Готовь сани с лета! Валенки чудесные — как снег белые! Всего несколько пар осталось! Шали теплые! Платки кружевные пуховые! Эй мужики, успевайте! Покупайте, да баб своих подарками порадуйте! — зазывал молодой безбородый купец, стоящий возле небольшой телеги с шалями и валенками. На вытянутой, как флаг, руке у него висели несколько разных пуховых платков, которые он демонстрировал всем проходящим мимо людям.

— Ай, какая у тебя девица красавица! Эй, паренек, угостил бы невестушку свою левашиком земляничным! Девоньки ой какие охочие до сладостей! — к Словцену подошла улыбающаяся румяная разносчица в цветастом повойнике. В своих пухлых руках она держала лоток с ягодными заедками.

Парень никак не отреагировал на намеренно брошенное торговкой определение Леоны, как его невесты, и лишь слегка порозовевшие уши свидетельствовали о его смущении. Остановившись, он с интересом стал разглядывать разложенные угощения на услужливо протянутом к нему лотке.

— Не надо, Словцен, пойдем дальше, — позвала друга девушка. — Твоя мама меня и так всю седьмицу закармливает, словно собирается зарезать на праздник, — шутливо отмахнулась она от угощенья. И пристав на цыпочки, заинтересованно попыталась разглядеть что-то в соседнем торговом ряду.

Словцен хмыкнул.

— Ей все кажется, что ты стесняешься поесть нормально. Думает, голодная ходишь. Точно не хочешь леваш? — сомнительно глянув на подругу, уточнил парень.

— Точно-точно, пойдем лучше вон туда, — Леона нетерпеливо кивнула на дальние палатки в соседнем ряду, где толпилось разношёрстное мужичье.

— Так там же оружием торгуют, — удивился парень.

Леона молча взяла друга под локоть и настойчиво потянула в оружейный ряд к уже знакомой платке, примеченной ею еще на второй день ярмарки. Покупать, по правде говоря, она ничего не собиралась. Кинжал у нее есть — оборониться сможет, а денег не так уж и много, чтобы лишний раз тратиться.

«Но ведь за погляд денег не берут», — рассуждала девушка, позволяя себе хотя бы поглазеть на выставленное оружие.

Друзья остановились у большой палатки, где на широком, покрытом грубой карминовой тканью, прилавке сверкали всевозможные виды клинков искусной работы — от небольших яров с тончайшими лепестками до двуручных тяжелых мечей.

У Словцена, едва они подошли к лавке, моментально загорелись глаза нескрываемым восхищением. Он восторженно глядел то на одно оружие, то на другое, словно дитя, увидевшее кучу разноцветных леденцов и не знающее какой-же из сладких петушков запихнуть в рот первым. Недолго думая он взял в руки широкий меч, взмахнул им, поглядел с торца на лезвие и положил обратно, тут же потянувшись за следующим. Он брал в руки каждый приглянувшийся клинок по очереди, примериваясь к нему, и с важным, задумчивым видом знатока размахивал им из стороны в сторону, принимая стойку, словно готовясь отражать удар.

Леона же не стала, как ее друг, с разбегающимися от разнообразия глазами, хвататься за все подряд. Она робко подошла к одному единственному мечу, который очаровал ее с первого взгляда еще три дня тому назад, и тихонько провела пальчиком по холодному металлу.

В руки девушка брать его не решалась — девка же, засмеют еще, а то и вовсе торговец выгонит, мол, не срами моего товара, что скажут, если увидят, что бабе в руки оружие дал. Потому она просто любовалась искусной работой мастера, не претендуя на что-то большее, и тихо радовалась, что ее хотя бы не гонят.