Стоит присесть, как рядом возникает Наяна, и смущённо отводя глаза, просит помочь ещё с чем-то.

От усталости даже не вижу снов. Но сегодняшняя ночь — исключение. Мне снится дом!

Я вновь оказываюсь в бассейне, окружённая своей командой. Нас восемь. Вода кристально чистая, обволакивает и возвращает к жизни. Почему-то её насковзь пронизывают синие лучи.

И я танцую! Боги, как я танцую.

Мы с девочками скользим легко и грациозно, ощущая движения друг друга, как сиамские близнецы. Девчонки дают поддержку, и я делаю красивый «лифт», взлетая из воды, как птица.

Только в этот момент, вместо восторженного гула трибун, слышу женский шёпот.

— Почему не будишь её?

Команда синхронисток исчезает и, вместо упругой воды, я приземляюсь на стопку неуютной соломы. Тело, которое только что было послушным, лёгким и гибким, оказывается разбитым и ноющим.

В ушах ещё стучит ритм, в груди бьется ощущение свободы, а мозг уже понимает, что я опять в тюрьме каменного замка.

Слегка шевелюсь, чтобы прогнать покалывание в затёкших мышцах. Глаза открывать не хочется, как всегда после приятного сновидения. Сознание раздваивается. Часть меня лежит, скрючившись, на кухне драконового замка, другая — выступает в блестящем купальнике.

Тихий шорох, и даже сквозь закрытые веки чувствую, как на лицо ложится луч света. Кто-то отгибает дерюгу, которая служит мне занавеской.

— Спит… — Снова женский шёпот. — Пусть ещё отдохнёт. Жалко её.

— Да, — сердобольный вздох. — Пока никто не видит, пусть спит.

Шелест ткани, и вокруг меня снова темно. Женские голоса отдаляются, но в тиши раннего утра я отлично всё слышу, будто собеседницы стоят у моей головы.

— Хорошая девка. Покладистая, рукастая, тесто вон какое мне вчера замесила, почти как у меня.

С закрытыми глазами улыбаюсь, узнавая голоса Наяны и Орданы. Да, вчера я заслужила первую похвалу от старой няньки. Как любая спортсменка, я привыкла выкладываться на все сто, что там тесто… Вы попробуйте чисто сделать «барракуду».

— Прямо зла не него не хватает. — Продолжает Наяна, и в сердцах переходит на громкую речь. — Сама не знаю, чего он так вызверился на неё?

«Он» — это кто? Остатки сна вместе окончательно покидают меня. Навостряю ушки, стараясь не пропустить ни слова.

— Наверное, не угодила, — фыркает Ордана. — Как бревно, может, лежала.

— Не наше дело. Но то, что он наказал ездить на девке, как на ишаке и следить за ней, не спуская глаз, — тоже ему чести не делает. Я его такому не учила…

Распахиваю глаза.

Внутри разливается липкая чёрная обида. Особенно горькая, на контрасте с парящим вдохновением недавнего сна.

Вот, значит, как? Эдгар остался недоволен моим поведением и решил мерзко и гадко отомстить? Что проще, сбить гонор с наглой девчонки, загрузив её работой. Ненавижу его!

— Может быть, отошлёшь её куда-нибудь? В саду пусть яблоки собирает. Воздухом подышит, фруктов поест.

— А ну, как узнает? Мне же и влетит. Если сбежит, дракон с меня шкуру спустит.

— Яблоки собирать тоже кому-то надо. Хочешь, сама езжай. Я пока ей поручу хрусталь чистить. Это легче, чем дымоход. Как она шею не свернула себе!

— Будто я виновата…

— Помочь могла…

— А сама, чего не помогла…

Разговоры горничной и кухарки часто перерастают в беззлобную ругань. Уже не первый раз слышу, что они брешут друг на друга, как соседские собаки. Вроде и лень, но гавкнуть положено.

С трудом поднимаюсь с соломы, потягиваясь, выхожу к ним.

Я уже давно усвоила, что порядок в землях лорда Вэллиара царит железный. Так что меня не удивляет то, что служанки безропотно выполняют приказы. Не знаю, что ими движет — страх или безотчетное повиновение, воспитанное поколениями предков. Но то, что они желают облегчить мне жизнь, вопреки пожеланиям господина, для простолюдинок — почти революция сознания.

Ещё немного и я стану экспертом по этому миру. Жаль, что эти знания не приближают меня к свободе.

Сад с яблоками меня очень привлекает. Возможно, я смогу убежать к русалкам и узнать что-то новое. Или научиться у них чему-нибудь.

При моём появлении обе лумьенки затихают. Ордана испуганно охает, будто я подслушала государственную тайну.

— Не ссорьтесь. Наяна, — оборачиваюсь к няньке, — обещаю, что не сбегу. Не хочу, чтобы Эдгар снимал с тебя шкуру. Ордана, — позёвываю, — хрусталь давай перенесём на завтра?

— Ой, девочка моя… — Наяна жалобно всхлипывает. — Слышала всё? Ты уж прости нас. Мы тут люди подневольные. Что скажут, то и делаем.