– Марьяна, давай быстрее! – поторопил он меня.

Голос его дрожал… И я поспешила к нему, чтобы мальчишке не было так страшно.

И все тревоги вмиг меня оставили – дракон был, словно печка. И очень, просто невероятно приятный наощупь!

Устроившись позади Славки, я всё никак не могла прекратить водить ладонью по бархатной… коже? Шкуре? Чешуе дракона? Как не знала недавно, с какой тканью лучше сравнить материал его кителя, так не знаю, на что похоже то, что гладила в этот момент…

И когда мы взмыли ввысь, в крике моём звучал восторг, а не один лишь ужас.

– Только осторожнее! – тем не менее, не выдержала я, надеясь, что дракон меня слышит, несмотря на свист ветра. – Я боюсь высоты! И здесь ребёнок.

Славка на это даже не отреагировал, хотя в иной ситуации мог бы начать огрызаться.

Вряд ли он считал себя ребёнком, глупыш. Но для меня ещё очень долго будет являться таковым.

Впрочем, в каких-то вопросах он оказался более находчивым, чем я.

– Внимательно смотри вниз!

– Что? – попыталась я перекрикнуть ветер.

Глаза мои были закрыты почти всё время, никак не могла себя заставить вновь взглянуть на этот мир с такой высоты.

– Шмеля надо найти, Марьян! Когда огонь разгорелся, он убежал. Вдруг, – он всхлипнул, я скорее почувствовала это, чем услышала, – Вдруг… Шмель ещё жив?!

И я до рези в глазах вгляделась вниз.

Мы пролетали над обугленными деревьями, кроны которых не сгорели дотла, а словно раскалились до красна, будто были из проволоки. Поэтому под нами теперь простиралось словно огненное кружево… И пепел с сажей на земле. И не разглядеть следов, те, что были и то замести успел ветер.

Зато приют можно было рассмотреть отчётливо, с боку его всё ещё подсвечивали вновь раздуваемые уголья-ветви, а сверху серебрил старую черепицу лунный свет.

И окошко в этот раз горело не одно, то тут, то там в окнах мерцал свет. Дети, видимо, поднялись все, напуганные, бедняжки, всполохами недавнего пожара.

Мы сделали несколько кругов, прежде чем дракон опустился неподалёку от ворот приюта. Видимо, Рейн тоже надеялся найти моего пса.

Когда же я слезла с его крыла, едва удержавшись на ватных ногах, он внимательно посмотрел на меня своими чудесными, янтарными глазами и, без слов поняв мою просьбу поискать ещё и сестру, вновь взмыл в небо.

А я и Славка, не ожидая больше никаких происшествий, измученные и уставшие, зашли во двор…

И увидели, как на крыльце дома лежит Ива, придавленный лапами истощённой, скалящейся ему в лицо волчицы.

Слава тут же вцепился мне в рукав, словно опасаясь, что я побегу отгонять зверя с пустыми руками.

Впрочем, так оно бы и случилось. Страх за Иву захлестнул меня с головой, горечью оседая на языке. Возможно, так проявлялся адреналин, не знаю, но чувство, будто ощущаю во рту сталь, а внутри всё обдаёт жгучем холодом, возникает у меня обычно при резком и сильном стрессе.

Я огляделась, но ничего подходящего не нашла. Какую-нибудь палку бы, или камень…

Но и резко пугать волчицу нельзя – может укусить Иву. Парнишка это понимал, а от того лишь смотрел на неё, не отрывая взгляда и не шевелился.

Только вот… входная дверь приоткрылась и прежде, чем я успела хотя бы сделать знак, чтобы никто не выходил, на крыльце показался Гейл.

Волчица медленно отпустила Иву, сначала убрав с него одну, потом вторую лапу, скалясь на жреца, держащего в руках кухонный нож…

Отступила, повернулась кругом и вновь отступила, склоняя голову ниже и скалясь сильнее.

Гейл, спокойный на вид, уверенно шагнул в сторону зверя. Ива же, когда новенький поравнялся с ним, медленно и осторожно стал подниматься. И обомлел, бедолага, когда в дверях показалась Софи, держащая в руке фонарь.

Она с волнением и восхищением смотрела на Гейла, уверенно идущего на зверя, и лишь бросала короткие, быстрые взгляды в сторону Ивы. И даже я в них видела лишь облегчение и сочувствие… Которые, наверное, в этот момент были Иве противны и досадны.

Гейл что-то беззвучно нашёптывал, сталь ножа в его руке зловеще и гипнотически мерцала. Волчица становилась всё более медленной и какой-то вялой, пока не прекратила скалиться и вовсе не легла на холодную поверхность крыльца.

Тогда Гейл занёс в воздухе нож, и я невольно закрыла глаза руками, тихо ахнув.

Но расправу над волком прервал истошный мальчишеский крик:

– Не надо!

Я открыла глаза и не удержалась, таки бросилась к крыльцу, чтобы оттянуть подальше от зверя и Иву, схватив того за плечо, и выбежавшего на улицу Милаха, поймав малыша за руку.