– И с замужеством?

– Боюсь, этого у тебя и вовсе нет шансов избежать, всё предрешено.

– Из-за имени? – невольно провела я пальцами по запястью, где под кожей временами высвечивалось его истинное имя.

– Да не совсем, – улыбнулся Рейн, ставя на плиту чугунный большой горшок, наполненный водой. – Предрешено мной!

– Самонадеянно, – сузила я глаза.

Но не успела ничего больше сказать и даже отступить, когда Рейн оказался передо мной и, подхватив меня, усадил на стол, отрезая мне путь к побегу руками, которыми опёрся об стол по сторонам от моих бёдер.

– Знаешь, Марья, – прошептал он, – ни одна женщина ещё даже шутить не смела, что не хочет быть моей. Тебе… стоит задуматься. Присмотреться.

Я замерла, молча.

– Ну? – спустя какое-то время, не выдержал он. – Что ты?

– Смотрю, – выдохнула я. – Ты пугаешь меня, знаешь?

Он медленно отстранился.

– Не хотел, – произнёс так, что я поверила сразу. – Просто не знаю, как быть с тобой.

– С этим тоже сталкиваешься впервые? – улыбнулась.

– Да, – не стал он спорить.

– Зачем вода? – вдруг смутившись, решила я перевести тему.

– Для супа. Скоро принесу продуктов. И не только.

На кухне сделалось тепло и уютно, огонь разгорался в печи и тихо потрескивал, за окном сгущались сумерки. Заката не было видно из-за туч. Я немного опасалась, не собирается ли разразиться буря, но пока… Пока было очень хорошо.

И этот странный, не вписывающийся из-за своей красоты и силы мужчина, прислонившийся к подоконнику, наблюдающий за мной так, будто я какая-то желанная ему диковинка, лишь добавлял мне спокойствия.

А ведь мог бы и правда пугать. Иначе пугать, по-плохому…

– Я сказать хотела, – заправила за ухо тёмную прядь волос и присела на стул, – мне кажется, твои племянники в моём мире. И если ты можешь открыть путь туда...

– Чтобы вы со Славой ушли?

На это я не ответила.

– … если можешь открыть путь, то мог бы их там разыскать.

Рейн долго молчал. Он не проронил ни слова, пока вода в котелке не закипела.

– Если бы я открыл путь, – будто эхом повторил он мои слова, – мог бы их разыскать… Но в твоём мире моей силы со мной не будет. Она сохраняется лишь ненадолго рядом с открытым проходом. И… ты бы осталась там, Марья?

– Если так, кстати, кто открыл путь в первый раз? – я намеренно уходила от ответа, признаю.

– Дети, – предположил Рейн, передёрнув плечом. И сдаваться был не намерен: – Ты бы предпочла жизнь там, жизни со мной?

– Я ведь тебя едва знаю… – прошептала я в отчаянье, мучаясь от противоречивых чувств. – Да и Слава, как быть с ним? Он не рад этому миру… Единственное, – нащупала я в кармане ключик. – Что, если его мама и правда каким-то образом здесь?

– Это вряд ли…

– Пусть так, – не стала я спорить, мою сестру, Лилю, должны были давно уже отключить от аппарата, скорее всего я желаемое выдаю за действительное, а потом сама же и мучаюсь от сомнений. – Но разве честно будет не сказать Славе обо всём?

– О твоих сомнениях насчёт его матери? – изогнул Рейн бровь.

– Да. И насчёт того, хочет ли он вернуться.

– Мальчишку можем отправить домой в любой момент. Одного, – отрезал дракон.

Развеселившийся огонь в печи отбрасывал на него красные жаркие блики. Чарующе…

Я нахмурилась.

– Если Славка уйдёт, то я тоже. Прости… Но как оставить его сиротой? Его, – выделила я. – Не видишь, что-ли, что мальчик и без того изранен? Нельзя ему одному.

– Только в этом дело?

Он всё напирал на меня, и мне становилось тошно. Поэтому я поступила так, как сама от себя не ожидала – развернулась и выбежала из кухни.

К счастью, Рейн за мной не пошёл. Дал мне передышку, время, чтобы успокоиться.

Но когда я привела себя в порядок, ополоснув лицо стылой водой, зачерпнутой в ладони из ведра, и посидела немного на крыльце, после чего вернулась на кухню, то дракона там уже не обнаружила.

И только решила готовить ужин без него из ингредиентов, которые имелись в наличии, как в холле поднялся шум. И этот шум, гул детских голосов, всё нарастал и нарастал, поднимался стремительной волной, идущей в мою сторону.

Я выбежала в коридор, готовясь к очередному происшествию, но детские лица были радостными, пусть и взбудораженными.

– Мама, – наперебой твердили они, показывая ручками в сторону выхода, то и дело, пытаясь ухватить меня за края одежды, подгоняя, утаскивая за собой, – мама! Там дождь из еды! Смотри! Идём скорее!

Когда же мы всей толпой вышли во двор, первое, что я увидела, это как мой Шмель и Пчела рвут на куски мясо, брошенное на землю. А рядом лежат ломти такого же. Словно кто-то оторвал у невиданного, наверняка редкого зверя по куску и сбросил с высоты. Сбросил вместе с парой мешков овощей и круп, часть из которых тоже частично рассыпалась по земле.