Взгляд Лина упал на свиток, который он изучал до прихода Юнь Лин. Запись о «пограничных существах» и их уникальных способностях. Скверна оставила в нём след, но вместе с ним — и понимание, недоступное другим.

Возможно, его роль была не в том, чтобы вернуться к старой жизни архивариуса. Возможно, он должен был стать мостом между пониманием и действием, между знанием и силой.

С этой мыслью Лин раскрыл свиток и погрузился в изучение, впитывая информацию, которая могла стать ключом к грядущей битве. Его сердце всё ещё болело от встречи с Юнь Лин, но аналитический ум уже искал паттерны, соединения, ответы.

Тени в углах комнаты, казалось, кивали в знак одобрения.

Глава 45: Невосприимчивые

Пять лет прошло с того дня, когда система тринадцати энергетических узлов была запущена после смерти Тан Сяо. Пять лет войны со скверной, изменивших мир до неузнаваемости.

Разработанная по планам Юань Ли система удерживала распространение чужеродной энергии, но не устраняла ее полностью. С каждым годом скверна становилась изощреннее — просачивалась через подземные воды там, где прежде были барьеры, находила лазейки в защитных контурах, принимала облик естественных энергетических потоков, обманывая даже опытных мастеров. Система требовала постоянного внимания, как капризный механизм, который Михаил когда-то чинил в своей прошлой жизни часовщика.

Стоя на краю обрыва, Михаил медленно провел пальцами по шраму, пересекающему левую бровь — памятный сувенир битвы в Восточном ущелье. В отражении горного ручья он видел лицо, которое теперь с трудом узнал бы прежний Михаил Старовойтов. Серебро проступило в темных волосах не от возраста, а от постоянного контакта с энергетическими потоками. Морщины прорезали лоб и залегли у глаз — не столько от прожитых лет, сколько от бессонных ночей и постоянного напряжения. Ожоги на правой ладони так и не зажили полностью после схватки с культистами у Мертвых озер.

Но главные изменения крылись глубже. Эти пять лет стерли грань между Михаилом-часовщиком и мастером Ли из Школы Текущей Воды. Больше не было двух личностей, спорящих внутри одного сознания — лишь целостная сущность, для которой управление временем стало столь же естественным, как дыхание.

Теперь даже в разгар сражения он создавал локальные пузыри замедленного или ускоренного времени, удерживая их часами без видимого напряжения. Он научился формировать временные петли, в которых противник повторял одно и то же действие, не осознавая зацикленности. Освоил точечные ускорения и замедления отдельных объектов, не затрагивая окружение. Дар, прежде бывший инструментом, стал продолжением его сущности — как рука или глаз.

Семь лун назад он закончил проверку последнего энергетического узла и вернулся в Школу Текущей Воды с новым решением. Пора было перейти от обороны к контрнаступлению. Записи Юань Ли, перечитанные десятки раз при свете масляных ламп, говорили о редких случаях врожденной невосприимчивости к скверне. Теория, которую брат Тан Сяо не успел проверить.

“Тан Сяо…” Имя по-прежнему отдавалось тупой болью где-то под ребрами. Пять лет прошло, а воспоминание о её последнем взгляде — спокойном и решительном — всё ещё вызывало фантомную боль в груди, словно от удара метательным ножом, которым она так виртуозно владела.

Михаил медленно выдохнул, прогоняя непрошеное воспоминание, и вернулся к насущным задачам. Несколько месяцев поисков по записям и древним хроникам сузили выбор до отдаленной горной деревни Лаошань, чьи жители проявляли признаки необычной устойчивости к болезням пятьсот лет назад, во время прошлого вторжения скверны.

Он отправился в путь на следующий день после новолуния, взяв с собой лишь самое необходимое — слишком часто за эти годы ему приходилось быстро менять планы, уходить с намеченного маршрута, пробираться окольными путями. Война со скверной научила его путешествовать налегке, находить ресурсы на месте, адаптироваться — истинный дух Школы Текущей Воды.

Тропа, ведущая в Лаошань, петляла между скалистыми выступами, словно нить, брошенная небрежной рукой на каменное полотно гор. Михаил ступал осторожно — не только из-за осыпающихся камней под ногами, но и из-за странных энергетических колебаний, которые улавливал его обостренный дар.

Порыв ветра принес запах палой листвы, смешанный с чем-то сладковатым, гнилостным. Запах, слишком хорошо знакомый каждому, кто сталкивался со скверной. Михаил инстинктивно коснулся амулета Теневого Шёпота и хронометра на груди. Оба артефакта нагрелись под пальцами, почти пульсируя в такт его сердцебиению.

За пять лет странствий эти два предмета стали продолжением его тела. Амулет из тускло-серебристого металла с вплетенными черными нитями — последний подарок от Тан Сяо, не произнесенный словами, но оставленный на его ладони в момент её смерти. Хронометр — творение его собственных рук, собранное по чертежам из прошлой жизни, но адаптированное под энергетические потоки этого мира. Вместе они позволяли ощущать малейшие искажения в структуре времени и пространства.

Деревня показалась внезапно — небольшое плато, зажатое между двумя скалистыми хребтами. Три десятка каменных домов, выстроенных кругом вокруг центральной площади. Классическое горное поселение, каких Михаил повидал десятки за эти годы.