– Фрай -, сказал он.
– Это важно.

И так было всегда, не так ли? Несколько мгновений он даже не оборачивался. Он просто вздохнул и почувствовал, как его плечи сжались, а конечности напряглись. Он видел Иду и Бив в дверях камбуза, которые перешептывались и смотрели в его сторону.

Да, дамы, мы действительно что-то замышляем. Будьте уверены.

Наконец он повернулся.
– Что еще?

Особый Эд выглядел так, будто не спал несколько дней. Его глаза были такими красными, что казались полными крови.
– Это Хоппер. Он заперся в своей комнате и не выходит. Я... я не знаю, что делать. Я не знал, кому это доложить.

– Так ты доложил это мне? Мусорщику?

– Без сарказма, ладно? Я просто не готов. Он подвёл Фрая к одному из столов, усадил его рядом с собой.
– Хоппер - менеджер станции. Он главный. Что мы должны делать без него? Я имею в виду, Боже.

Что они должны были делать без него?

Это был вопрос с подвохом?

Потому как видел Фрай вещи, было ли Хоппер у руля или нет, не имело большого значения. Он изначально не был лидером. Большие парни из NSF ставили таких парней, как Хоппер, на руководящие должности, потому что у него было то, что некоторые старожилы называли синдромом обезьяны: не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла. Неважно, что происходило, такие парни, как Хоппер, следовали линии компании и делали то, что им говорили, и никогда, никогда они не подвергали сомнениям деятельность компании или не обвиняли их, когда дерьмо попадало в вентилятор.

Фрай не знал, откуда они берут таких люди, как Хоппер, но Программа кишела ими так же, как матрас в гостевой комнате незамужней тети Фрая Альмы кишел клопами, когда он был ребенком и был вынужден ночевать там. Может быть, NSF разводило их или выращивал в аквариумах, как морских обезьян, но недостатка никогда не было.

– Если Хоппер так облажался, то эстафета переходит к тебе, Эд.

Но он покачал головой.
– Фрай, да ладно, не говори так. Я хороший администратор... по крайней мере, я всегда думал, что я хороший администратор... но я не могу управлять станцией. Это не мое.

– Ну, если Хоппер потерял контроль, тебе придется взять на себя ответственность, Эд. Ты компания, ты NSF, все остальные из нас - контрактники. Мензурки здесь на грантах. У тебя штурвал. Ты знаешь правила так же, как и я.

Он снова покачал головой.
– Я просто не могу. Я думал о ком-то другом.

– Кто?

– Ты.

– Я?

– Да! У тебя здесь самый большой опыт. Люди тебя слушают, тебе доверяют.

– Люди думают, что я мудак. Он взглянул на Особого Эда, и тот выглядел просто измочаленным, как тряпка, которую выжали и повесили на веревку для просушки.
– Ладно, вот что ты делаешь. Ты идешь и снова говоришь с Хоппером. Если ты не сможешь заставить его открыть дверь, я соберу несколько парней, и мы вынесем ее. У Хорна и Гвен есть медицинская подготовка. Любой из них может сделать ему укол чего-нибудь. Вот что ты делаешь в первую очередь.

– Хорошо, Фрай.

– Мы спеленаем его и будем держать на успокоительных, если понадобится. Если до этого дойдет, тебе нужно связаться с NSF, рассказать им, что происходит, сказать им, что они должны рискнуть и организовать прилет самолета.

– Все не так просто. Хоппер уже говорил им это до посинения. Мы застряли. Они хотят, чтобы мы держались. Не будет никаких спасательных команд.

Фрай хрипло рассмеялся.
– Мне просто нравится, как Программа заботится о своих. Послушай меня, Эд, никому об этом не говори. Если скажешь, у тебя будет полномасштабный гребаный бунт. Слышишь? Я не думаю, что люди полностью потеряли надежду, но когда они это сделают...

Особый Эд выглядел таким же бледным, как гипсокартонные стены. Его кадык продолжал подпрыгивать, пока он пытался проглотить это.

Фрай положил руку ему на плечо.
– Теперь тебе нужно быть стойким, Эд. Это никогда не было так важно. NSF бросило нас.

– Но почему... зачем они это сделали?

– Полагаю, у них есть более серьезные проблемы. Теперь иди и займись Хоппером. И держи рот на замке, ладно? Людям здесь не нужно знать, что он теряет контроль, пока это не станет абсолютно необходимым. Не нужно волновать их.

И вот что он сказал, но думал он: "как долго? Как долго до того, как новости распространятся? Как долго до того, как все поймут, что у этого корабля больше нет капитана или хотя бы номинального главы? И как долго до того, как они сделают что-то действительно глупое?"

Позже Койл нашел Бив в камбузе, щелкающую на своем ноутбуке.
– Инвентаризация никогда не заканчивается, Никки. Она оторвалась от распечаток.
– Слышала о Хоппере, - сказала она.

– Да, - только и смог сказать он.
– Он не оставил нам особого выбора.

– Они никогда не оставляют.

Особый Эд не смог уговорить его, поэтому Койл, Фрай и Локк сняли дверь с петель и вошли. И до самой смерти Койл не забудет выражение ужаса на сером лице начальника станции, когда они ворвались туда и схватили его. Он не сопротивлялся. Он просто дрожал и рыдал, когда Гвен вколола ему укол, его лицо было землистым и напряженным.

– Оно не оставит меня в покое, Никки, - прохрипел он, словно задыхаясь.
– Оно никогда не оставит меня в покое. Я не знаю, что это такое... дьявол, демон... но она наслала его на меня! Она наслала его на меня, чтобы оно преследовало меня до самой смерти! Он вдыхал и выдыхал, пытаясь отдышаться. Он провел рукой по волосам. – Я запираю дверь, а оно... призрак... всегда ее открывает. Я просыпаюсь, и оно стоит там, эта темная призрачная фигура с горящими красными глазами... просто смотрит на меня! Галлюцинация... должно быть, но, но это не просто визуально! Я чувствую запах этого существа, и оно воняет аммиаком, резко и едко! Я слышу, как оно дышит, а иногда оно что-то говорит этим флейтовым, писклявым голосом! Я закрываю дверь, запираю ее и закрываю на засов, но это не помогает! Оно открывает ее и... а иногда проходит прямо через дверь или прямо сквозь стены! Иногда я не вижу егое, но слышу! У него много рук, и я слышу, как они двигаются, шуршат и скользят, словно змеи! У него есть когти... что-то вроде когтей, потому что оно царапает стены, пока я сплю!