– Это разумно.

– Господи Иисусе, Биггс. Мы и так уже опоздали с контрольным в оперативный отдел.

– Так вызови их.

– И что именно им сказать? Что здесь все в порядке, но мы не знаем, что там внизу? Ты не думаешь, что они захотят, чтобы мы пошли проверить? Ты не думаешь, что они попросят нас пойти и убедиться, живы ли парни там внизу?

Биггс не знал, и ему было все равно. Он знал только одно: он не спустится в эту гробницу, и все.
– Ты думаешь, они там мертвы?

– Я не знаю. Я вызывал и вызывал их.

– Может, они просто вдали от радио. Ты же знаешь, каковы мензурки.

Но это не выдерживало критики, и он это знал. В Императоре нужно было расписаться и взять с собой аварийную радиостанцию, когда ты выходил из гипертата или в Полярную Гавань внизу. Стандартная процедура. Радио помещалась в кармане. Не было причин не брать.

Биггс открыл рот, вероятно, чтобы сказать что-то остроумное... но также быстро его закрыл. Его внезапно охватило то же ожидающее, ползучее чувство в животе, как и перед тем, как Драйден позвонил ему из Полярной Гавани и сказал отправить сообщение на Мак-Мердо, что они что-то нашли.

Оно снова было там. Вот так.

Нарастающее опасение, подкрадывающийся страх, что-то поднимается из глубины живота и заставляет кожу сжиматься, а кожу головы покалывать. Странное. Электрическое. Как будто полярность воздуха вокруг него только что изменилась, и он изменился вместе с ней.

Огни мигнули.

Мигнули снова.

Нет, это не было чем-то необычным. Иногда на линии от генератора случался кратковременный скачок напряжения. Иногда это бывало.

Они снова мигнули.

Затем не просто мигнули, а заработали подобно стробоскопу.

– Какого черта?
– сказал Уоррен, его голос был сухим, как будто во рту не было слюны.

Раздался грохочущий звук.

Казалось, он исходил ото льда под ними. Раздался треск статики, который был неприятно резким, неприятно близким. За ним последовал пронзительный металлический визг, высокие звенящие шумы. А затем вибрации, которые прокатились по гипертату ритмичным гулом, как биение сердца.

Громче.

Громче.

Весь гипертат трясся.

Огни безумно мигали.

Уоррен вскрикнул, а Биггс просто вцепился в свое кресло, пока оно вибрировало по полу, и из радиоприемника раздавался визг статики. Свет безумно мигал, и ему показалось, что он мельком увидел покачивающиеся, скрюченные, нечеловеческие фигуры, скачущие вокруг него. А затем снаружи раздалась дикая и пронзительная какофония пронзительных звуков, которая была такой громкой, что им пришлось заткнуть уши. А затем...

Ничего.

Биман сидел на своей койке, открывая и закрывая рот, словно рыба.

Уоррен выглядел испуганно белым.

Биггс был не лучше. "Как будто кто-то повернул выключатель", - подумал он. "Включил и выключил". Боже, его кожа была прохладной на ощупь. Мурашки все еще бежали от его яиц к горлу.

– Что, черт возьми, это было?
– наконец спросил Уоррен.

У Биггса не было ответа. Он был слишком занят, глазея в окно, ожидая увидеть что-то, смотрящее на них. Что-то огромное и зловредное с лицом насекомого.

– Пещера, - сказал Биман, и в его голос прозвучал жутко и одиноко.
– Внизу, в пещере. Эта штука... проснулась. Она проснулась и знает, где мы.

26

ПОЛАР КЛАЙМ

15 МАРТА

ЭТО БЫЛ ДОЛГИЙ день.

Тихий, но жуткий и выжидающий.

Команда приходила и уходила, напряженная и беспомощная, не говоря ни слова, просто выглядела злой и испуганной, и все более параноидальной, поскольку они были обременены ужасным стрессом и психологическим давлением.

Харви Смит оставался в своей комнате. Он выходил поесть, но забирал свой поднос с собой, потому что больше никому не доверял. Он не был уверен, кто все еще был человеком. Он писал бесконечные письма своей матери, описывая состояние станции.

Койл и Гвен, Фрай, Локк и Зут проводили много времени, обсуждая то, что происходит в мире, и, что для них важнее, то, что происходит на Клайм. Они знали, что где-то есть существо с диким аппетитом к человеческой плоти. Оно было в темноте или пряталось среди них, но оно было там. И в конце концов оно собиралось показать себя.