У него не было глаз как таковых, но Койл был уверен, что он их видел.

Затем головы в центре погрузились в массу, открыв сморщенную черную дыру, окруженную мясистыми розовыми шипами, которая могла быть ртом. Кроваво-красные шипы внутри скрежетали друг о друга, словно ожидая подношения мяса.

Койл слышал хлюпающий звук падающих с него жидкостей, глухие всасывающие звуки ртов, когда эти жгуты выскальзывали и втягивались обратно.

Собравшись с духом, он посмотрел на Шина.
– Дэнни, - сказал он очень спокойным голосом.
– Дэнни, черт возьми, посмотри на меня.

Тварь вздрогнула от звука его голоса. Издала сочный, скользящий звук, когда плоть двинулась и засочилась, сотни волосков, похожих на реснички, дрожали на ее теле.

– Дэнни... давай.

Шин повернул голову на несколько дюймов резким движением. Рот был сжат в тугую серую линию. Струйка слюны свисала с губ.

Существо задрожало, поднимая две ноги с пола, как паук-волк, готовящийся к удару.

Койл не сводил глаз со зверя.
– Дэнни, на счет три я хочу, чтобы ты отполз к нам как можно быстрее. Ты сможешь это сделать?

Шин кивнул, но его так сильно трясло, что было трудно сказать.

Койл открыл рот, чтобы считать... затем он почувствовал, как что-то словно расширяется в затылке, черный вихрь шепчущих голосов, который заглушил все остальное и заставил его почувствовать головокружение.

(приди ко мне)

(коснись меня)

(утони во мне)

Он посмотрел на существо...

Посмотрел и увидел огромный горб, вздувающийся, как поднимающееся тесто для хлеба, там, где был рот. С студенистым звуком и извержением прозрачной жидкости горб лопнул, и оттуда вылезли две крошечные человеческие руки, затем три, четыре и пять, дюжина, может быть, две дюжины, они были влажными, розовыми, как жевательная резинка, тянулись к нему, становясь все ближе и ближе, пока он не почувствовал тошнотворный жар, когда их пальцы замахали ему в лицо...

– Никки! – закричал Фрай.

Он моргнул, и все исчезло... это было просто снова паучье существо, со всеми лицами.

Он вдохнул и выдохнул.
– Один... два... три...

Шин посмотрел на зверя, а затем на Койла и прыгнул, бросив топор и фактически проделав, может быть, три фута, прежде чем произошло самое ужасное. Зверь издал булькающий звук, и что-то похожее на студенистое, гладкое щупальце выскользнуло из его тела с поразительной скоростью. Кончик щупальца был зазубренный, как дротик. Когда Шин нырнул, этот зазубренный кончик пронзил его прямо между лопаток. Около четырех дюймов щупальца скользнули вместе с ним, издав звук, похожий на то, как язык скользит в особенно сочный персик.

Койл что-то закричал, но это было все.

Шин прожил достаточно долго, чтобы издать хрюкающий, удивленный звук и пискливый девичий крик, и это было все. Затем его тело взорвалось, как перекачанный воздушный шар, как будто его только что наполнили гелием. Он расширился за долю секунды с растягивающимся, упругим звуком. Его штаны разорвались, как и его флисовая рубашка, пуговицы которой отлетели, как пули.

Это произошло так быстро.

Он прожил около двух секунд, как разбухшее, катящееся надутое животное, которое вот-вот лопнет, кожа натянулась и стала ярко-фиолетовой из-за взорвавшихся кровеносных сосудов. Затем он умер, и щупальце втянулось с шипящим звуком, похожим на выходящий газ.

Койл всадил в тварь три пули и даже не осознал, что сделал это. Звук взрывов в отсеке вывел его из шокового состояния. Пули прошли прямо сквозь существо, из выходных отверстий брызнули сгустки ткани и розовая жидкость. Тварь взревела и закружилась в безумном полукруге, идеальный фонтан зеленой водянистой крови вырвался из одного из пулевых отверстий, ударил в стену и запарил.

Он мог бы их достать.

Прямо сейчас и прямо там зверь мог бы их достать. Он был всего в десяти футах. Но он не напал. Он завыл почти женским криком и отвернулся от них. Дверной проем, ведущий в задние жилые помещения, был открыт, но, опять, зверь не стал возиться с дверями. Он крутился по кругу, вращаясь как волчок, разбрызгивая во все стороны ткань и зеленую кровь. Ударился о стену и прошел прямо через нее, как циркулярная пила, оставив несколько извивающихся нитей в созданном разрыве. Они услышали, как в другой комнате что-то рушится и падает.

Койл вошел туда, и, похоже, у твари началась истерика. Это было уже не паукообразное существо, а пульсирующий черный кокон, все еще вращающийся, с десятками извивающихся синих щупалец, скручивающихся и переплетающихся, как гнездящиеся змеи. Они были пять и шесть футов в длину, хлеставшие все в поле видимости.

Широкоэкранный телевизор лежал разбитый на полу.

Стол, полный журналов и пустых пивных банок, был перевернут.

Стойка с DVD-дисками зашвырнута через всю комнату.

А затем он просто опустился среди обломков, выглядя так, будто сдавался, превращаясь в черную жирную каплю и издавая странный мяукающий звук.

Но он не сдавался... он менялся, двигался, перестраивал себя.

Он раздулся в огромную сущность, нечто с двумя цилиндрическими головами и тремя ртами, пятью или шестью сверкающими красными глазами, если не больше. Он был синим и резиновым, и щупальца были снабжены дюжиной хлещущих мускулистых жил с крючками, похожими на когти кошки.

Койл выстрелил.