– Забавно, не правда ли? Она исчезает на два месяца и появляется здесь.

– Да.

– Ты читал ту книгу о колдовстве, которую я тебе послал?

– Да. Она меня не очень-то успокоила.

– Она и не должна была.

Локк продолжил перечислять все странные вещи, которые произошли, начиная с Маунт-Хобб и заканчивая таинственным появлением женщины, которую считали Челси Батлер. А затем коснулся феноменов, которые теперь открыто связывались с ней... телепатия, телекинез.
– Она была с ними, Никки. Они открыли в ней что-то, что скоро откроют и в нас. Я не притворяюсь, что знаю, как она оказалась здесь или почему, но я скажу тебе, что она опасна. Помнишь тех людей в книге? Тех, кого называли ведьмами? На ум приходит Кезия Мейсон из Дьявольского культа Аркхэма. Она не была ведьмой на самом деле, но она была. Что-то было открыто в ней. Она была частью улья. Батлер тоже ведьма, мой друг. Я ходил туда. Она пугает меня... просто смотрит и смотрит. Она не помнит, кто она. Она могла быть Челси Батлер когда-то, но теперь она что-то другое. Это имеет для тебя смысл?

Конечно, имеет. Потому что та книга указала ему то же направление. Нет, эти люди не были ведьмами из сказок, но именно такими они и были. Чем-то даже хуже.

– Теперь она часть улья, Никки. Мы все в опасности. Это явление... станет еще хуже. Ее послали сюда не просто так.

Койл не мог спорить ни с чем из этого, потому что это было правдой. Он знал это. Локк знал это. Но даже вооруженные этим знанием... что они могли сделать? Вытащить Батлер в снег и сжечь на костре? Господи, независимо от того, что с ней случилось, она все еще была человеком.

Или она была?

– Видишь ли, Никки, всю свою жизнь я видел закономерности и глубинные причины в вещах, которые другие люди считают либо нелепыми, либо просто совпадениями. Я научился верить, что если что-то кажется слишком уж совпадением, то это не совпадение. Что делает меня конспирологом. Пускай. Я дал тебе эту книгу, чтобы еще раз проиллюстрировать свою точку зрения, что это происходит уже давно, и не только здесь, хотя, конечно, это больше всего сконцентрировано в Антарктиде. Я думаю, что другие видели закономерности этого, но в основной массе отказывались их видеть. Но ты, я и все здесь в этом году не можем позволить себе роскошь самоотречения. Не больше, чем люди на Харькове. Это реально, Никки. Это происходит. Эпицентр здесь, но ударные волны распространяются по всему миру. Мы вместе в этом?

Койлу безумно хотелось рассмеяться, но он не мог.
– Да, мы вместе. Одна страница. Одна глава. Одна книга. И просто чтобы ты знал, я ненавижу сюжет.

– Я тоже, Никки, и в основном потому, что я уже знаю финал. Локк на мгновение затих, когда Харви вошел со своей дорожной сумкой, с обычным уродливым и несчастным выражением лица. Он что-то проворчал мимоходом, и Локк больше не заговорил, пока не зашумел душ.
– Единственный вопрос, который сейчас остается для тебя и меня: что, черт возьми, мы собираемся с этим делать?

– Я и сам задаюсь этим вопросом.

Локк пожал плечами.
– Подумай об этом. Люди здесь несут чушь... команда на пределе. Если что-то не будет сделано, я думаю, они возьмут дело в свои руки. Я думаю, они пойдут за Батлер. С этими словами он убежал.

Койл просто стоял там, чувствуя себя очень слабым и безнадежным.

Да, что они собирались с этим делать?

Теперь Койл понимал кое-что об истерии и насилии толпы. Страх мог заставить людей совершать безумные, иррациональные и жестокие поступки. Он мог вызвать сумасшедшую бурю суеверий и нетерпимости. Казалось совершенно нелепой концепцией, что что-то столь варварское, как ведьминская истерия, может быть раздуто на современной антарктической станции... но он искренне верил, что это могло произойти.

Потому что оно было там.

В каждом.

Семя фанатизма и дикости, ищущее ужасную подпитку, которая даст ему расцвести. Никто на Клайм не был особенно жестоким или суеверным, но они были изолированы, они были напуганы, и они были параноидальными. Почва, безусловно, была. И когда вы берете Батлер и все остальное и смешиваете их в одно большое, дурно пахнущее рагу, то люди перестают мыслить рационально и воображение разыграется. Они увидят в ней корень всего зла, и она станет первым козлом отпущения. И когда это произойдет, когда загорится огонь, Старцы потеряют всякое значение... ибо команда станет своим собственным злейшим врагом.

Имея это в виду, он задался вопросом, спланировали ли пришельцы это так же, как и все остальное. Но нет, он так не думал. Бессмысленные, случайные чистки сведут на нет их цель. Фермер не мог бы иметь свой собственный скот, решающий, какая корова будет жить, а какая свинья умрет. Нет, если то, что сказал Локк, правда, и мир вот-вот будет пожат, чистки, безусловно, были бы. Но контролируемые, методичные чистки, предназначенные для того, чтобы избавить улей от непослушных, аномальных умов. Потому что наверняка найдутся такие. Не так много, но достаточно, чтобы вызвать проблемы. Индивиды, которые, по сути, были бы уродами для Старцев: независимые, свободомыслящие, те элементы управления, которые были заложены в их предках, неисправны в них. Люди, которые отвергнут зов сирены улья и выживут, чтобы сражаться. Опасные элементы, которые должны быть очищены, чтобы сохранить фиксированную идентичность и глобальную чистоту самого улья. Может быть, он был одним из них или Гвен или...

Боже мой, хватит.

Пора приступать к работе.

17

В МЕДОТСЕКЕ, ГВЕН и Зут дрожали.

Температура не просто упала, она резко упала. Воздух казался гуще, активизировался, как будто наполнился заряженными частицами.

И он вонял.

Вонял отвратительной сладостью разложения.

Гвен сидела, держа дрожащую руку Зут, и боялась. Но еще больше она была зачарована, потому что видела что-то, что должно было быть физически невозможным. Она хотела бы, чтобы у нее была видеокамера прямо сейчас. Потому что можно было увидеть что-то подобное, но никто бы тебе никогда не поверил. По крайней мере, не в реальном мире.