– А, наша благодетельница снова пожаловала! – протянул он, поднимаясь. Похоже, узнал сразу. – И мужа с собой привела. Слышал, что вы вчера большой праздник устроили. Половина города только о вашей пекарне и говорит.

– Добрый день, – сухо ответил Вилен. – Мы по делу пришли.

– По делу, говорите? – Кровер опустился обратно в кресло. – И какое же это дело? Опять жаловаться будете?

Вилен достал из внутреннего кармана аккуратно сложенные документы.

– Хотим оформить опекунство над Боди.

Водянистые глазки Кровера сузились.

– Опекунство, значит... – Он протянул руку за бумагами. – Посмотрим, что тут у нас...

Несколько минут он молча изучал документы, время от времени хмыкая или качая головой. Его тонкие губы шевелились, словно он что-то бормотал себе под нос. Напряжение внутри меня нарастало все больше. Я уже едва удерживалась, чтобы сидеть ровно. Хотелось податься вперед и чем-нибудь огреть этого мужчину. Вспыльчиво? Опрометчиво? Может быть, но он вызывал у меня такие негативные чувства, что хотелось… рвать и метать!

– Ну что ж, – наконец произнес он, откладывая бумаги, – документы вроде бы в порядке. Но есть одна проблемка...

– Какая? – тихо уточнил Вилен. И по его тону я поняла – он тоже на грани бешенства. Хотя и скрывает это умело.

– Видите ли, этот мальчишка... – Кровер облизнул тонкие губы, – он не простой ребенок. Очень болезненный, слабый. Постоянно хворает, лекарства нужны дорогие. Вон сколько расходов на него уже понес приют!

Я сжала кулаки. Боди действительно был хрупким, с таким-то питанием и образом жизни! Но болезненным? Он просто слишком добрый для этого жестокого места!

– И что вы предлагаете? – холодно спросил Вилен.

– А предлагаю я компенсацию за ущерб, – Кровер откинулся в кресле, явно наслаждаясь моментом. – Скажем так... восемьсот золотых. За лечение, питание, воспитание...

– Что?! – не выдержала я. – Восемьсот? Да вы совсем обнаглели!

Да за эти деньги можно было весь этот приют заново отстроить! И дело было вовсе не в том, что мне жаль этих денег, я бы отдала все, что есть, лишь бы избавить Боди от необходимости жить в этом месте, но ведь это… это просто наглость!

Кровер повернулся ко мне, и со дна его прозрачных глазок вынырнула уже совсем неприкрытая злоба.

– А вы, милочка, помолчите. Мы уже общались с вами, толку никакого. А недостатки в документах всегда найти можно. – Он снова посмотрел на Вилена. – Видите ли, приют – заведение государственное. У нас строгая отчетность. Не могу я просто так отдать ребенка, на которого столько всего ушло. Вы же мне больше за его наем не будете платить, как же я все компенсирую?

Вилен молчал, но я видела, как напряглись его плечи. Как прямо он смотрит, и как в синеве его глаз рождается что-то опасное и темное.

– Триста, – сказал он наконец.

– Нет-нет, – замахал руками Кровер, – восемьсот сумма окончательная. А не согласны – пусть дальше в приюте растет. Отрабатывает расходы, так сказать.

И хмыкнул так еще, гаденько. Мол, все равно ведь согласитесь. Знал, видать, у кого и сколько просить.

– Да вы хоть понимаете, чего просите? – вскинулась я. – Это ведь настоящее мошенничество!

– Какое же это мошенничество? Все расходы у меня записаны, – пожал плечами Кровер. – А коли не хотите, так пожалуйте на выход.

На захламленном столе лежал свисток. Видимо, для вызова охранников. Он многозначительно положил на него руку.

Вилен неспешно, с громким скрежетом отодвинул стул, встал и подошел к стене с палками. На крючках по-прежнему висели орудия для «воспитания» – похоже, их коллекцию восстановили после моего прошлого визита. Он взял одну из них – тонкую, гибкую.

– Интересно, сколько раз этой палкой били Боди? – вымолвил он тихо.

– Что вы себе позволяете! – Кровер нервно облизнул губы. – Это для поддержания дисциплины!

– А этой? – Вилен взял потолще.

– Для особо непослушных...

Внезапно Вилен сжал палку в руке. Она вспыхнула синим пламенем и рассыпалась пеплом.

Кровер подскочил в кресле, его лицо мигом побледнело. Даже засылсина теперь синевой отдавала.

– Вы... вы маг?

– А ты как думал? – Вилен улыбнулся, но эта улыбка заставила даже меня поежиться. – Видишь ли, Кровер, я очень не люблю, когда обижают детей. Особенно беззащитных малышей, как Боди.

Он взял следующую палку. Та же участь постигла и ее.