— С удовольствием покажу вам основные приемы, — кивнул англичанин. — Это не так сложно, как кажется. Главное — знать расположение ключевых точек и уметь правильно на них воздействовать.

— А вы давно этим владеете? — спросила Машка, ставя на стол глиняные миски и нарезая хлеб.

— Около пяти лет, — ответил Ричард. — Я служил в армии, и мы часто бывали в дальних походах. Именно там я и познакомился с китайским мастером. Он был нанят нашим командование и его искусство было настолько ценным, что ему платили большое жалованье за его услуги и обучение наших лекарей.

— Удивительно, — покачал я головой. — В мире столько интересного, о чем мы даже не подозреваем.

Бусинка вернулась в дом и теперь с любопытством и опаской поглядывала на Ричарда. Тот с улыбкой наклонился, чтобы погладить её.

За окном раздались голоса — кто-то подъехал к дому. Машка выглянула в окно и сообщила:

— Степан приехал. Кажется, с каким-то делом.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Как раз хотел с ним поговорить о бане да о доме нашем.

Я обрадовался и чуть ли не вскочил, но Ричард придержал меня за плечо, сказав:

— Егор Андреевич, не спешите, резких движений хотя бы несколько часов делать нельзя, иначе всё то, что я сделал, будет зря.

В его голосе слышалась такая уверенность, что я невольно подчинился. Видно было, что человек знает, о чём говорит. Да и чувствовал я себя настолько хорошо после его чудодейственного массажа, что рисковать вновь испытать утренние мучения совсем не хотелось.

Я кивнул ему, сказал, что воздержусь от резких движений, хотя это и нелегко — привык всё делать быстро, на ходу решать возникающие проблемы. Но здоровье дороже.

Ричард кивнул, явно довольный моим ответом.

В итоге получалось, что до обеда ничем, требующим физических усилий, заниматься мне особо нельзя. Нужно было придумать какое-то занятие, не связанное с напряжением мышц спины. Позавтракав и размышляя, я вышел во двор, где уже вовсю кипела работа — крестьяне разгружали доски, привезённые Степаном, складывали их аккуратными штабелями вдоль забора.

И тут меня осенило. Решил заняться контролем по утеплению своего дома — дело нужное, не требующее от меня физических усилий, но позволяющее не сидеть без дела. Заодно и оконную раму со стеклом установим наконец-то. А то Пётр доделал её уже давно, а всё не решались поставить, пока дом не утеплили, мало ли, заденут, чтоб не побить стекло.

Вскоре к дому потянулись крестьяне с инструментами и материалами. Кто-то нёс молоток и гвозди, кто-то охапки мха для утепления, двое аккуратно, словно величайшую драгоценность, несли оконную раму со вставленным в неё стеклом.

Ричард, наблюдавший за приготовлениями, подошёл ко мне:

— Интересная конструкция, — заметил он, указывая на раму. — В Англии сейчас тоже входят в моду большие окна со стеклом, но они дороги, и позволить их себе могут только состоятельные люди.

— Здесь то же самое, — кивнул я. — Но свет в доме — это не только удобство, но и здоровье. Тем более зимой, когда дни короткие.

В итоге до обеда я показывал мужикам, как лучше укладывать доски так, чтобы между домом и обшивкой было пространство — туда сразу же набивали мох, который Степан запас заранее. Должно было хорошо тепло держать. Я помнил из своего времени про многослойные стены с воздушной прослойкой и теплоизоляцией, и хотя технологии здесь были примитивнее, принцип оставался тем же.

— Вот так, правильно, — одобрил я, когда один из крестьян особенно ловко уложил мох в пространство между брёвнами сруба и внешней обшивкой. — Плотнее трамбуй, чтоб щелей не оставалось. Зимой каждая щель — это выстуженный угол.

— Хорошо, Егор Андреевич, — кивнул мужик, утирая пот со лба.

Ричард же наблюдал, как Петр занимается установкой оконной рамы.

Работа шла своим чередом, и я уже предвкушал, как зимой в утеплённом доме с настоящим стеклянным окном будет тепло и светло, как вдруг со стороны деревни донеслись крики. Я прислушался — кто-то звал меня.

Присмотревшись увидел что вдалеке бежит кто-то из ребятни, и кричит:

— Барин! Егор Андреевич! Там всадник скачет!

Мальчишка, лет десяти, запыхавшийся, с растрёпанными вихрами, подбежал ко мне и, согнувшись в поклоне, повторил:

— К нам всадник скачет, Егор Андреевич! Один, и видно, что при оружии.

Я насторожился. Времена были неспокойные, и одинокий вооружённый всадник мог означать что угодно — от гонца с важным известием до лазутчика или разбойника. Хотя последнее было маловероятно — разбойники редко действовали в одиночку.

— Понятно, — кивнул я и, обернувшись, увидел, что Захар, уже идёт от амбара навстречу, с бердышом, да пистоль за поясом. За ним шли Никифор с Григорием, тоже вооружённые — один с алебардой, другой с саблей.