– Нюся, - первой назвалась та, подавая руку.

– Тамара. Очень рада...

– Поздравляю тя с днем ангела! И вот те от миня на память.
– Она приколола на кофточку безделушку вроде майского жука.
– Настоящая сиребряная!

– Ой, спасибо, Нюся!
– искренне поблагодарила Тамара.
– Красивенькая букашечка!

– Не-е, так не поздравляют!.. Надо чокнуться и выпить.
– Рудик взял бутылек, зубами извлек обломок кочерыжки, а Вера как раз подоспела со стаканами.

– Ты и так чокнутый!
– заметила холодно, подошла к Клаве, и они удалились на кухню.

Набулькав по неполному стакану, самозванный тамада протянул один имениннице, которая, прежде чем принять, посмотрела на ребят; поощренная кивком Бориса, взяла. За вторым охотно потянулась гостья.

– За тебя! Всего самого-самого! И - до дна, - чокнувшись, пожелал Рудик.

– Красивого ухажера!
– добавила от себя Нюся.

Тамара медленно, без желания, выцедила содержимое стакана, передернувшись.

– Так, молодец! Кто следующий?

Поддержать компанию согласились Борис с Ваньком.

Вернулась из кухни обслуга: Вера с миской жаркого, Клава - с тазиком и ковшом с водой.

– Ополосните руки, а то у нас без вилок, - предложила новичкам.

Те без возражений подставили ладони, вымыли и вытерли полотенцем.

– Закусывайте из одной, - пододвинула к ним еще горячую зайчатину Вера. И все снова принялись за прерванный ужин.

– Как вкусно!
– похвалила Нюся.
– Это у вас что за мясо?

– Не чуйствуешь, разве?
– деланно удивился Борис.
– Настоящая кошатина! Переловили всех хуторских кошек и поджарили. Правда, одна была дохловатая, но...
– умолк, получив от Веры подзатыльник.

Гостья положила обратно культышку, которую начала было обгладывать

– Нюся, не слушай ты его, балаболку! Это зайчатина, честное слово, вынуждена была объясняться Вера.

– Точно, точно!
– подтвердил Рудик.
– Лично видел. Да вон на окне и хвостик в доказательство!

Шутка всех развеселила, разрядила несколько натянутую вначале атмосферу. Пирушка продолжалась в непринужденной обстановке, с разговорами, шутками и прибаутками. Сказалось и воздействие "винца": у Тамары заблестели глаза, загорелись щеки, с лица не сходила блаженная улыбка. Тем паче что Борис то и дело подбрасывал комичные байки, запас которых, на все случаи жизни, был у него неистощим. Впервые в жизни выпив да еще так много (около ста пятидесяти граммов), она захмелела. А это, как известно, к добру не ведет... Дошло до того, что поднялась из-за стола, вынула из графина самую красивую розу и приладила к волосам Нюськи; заметив неодобрительные взгляды тверезых подружек, подошла и обеих расцеловала.

Подкрепившись, Рудик снова взял бутылек; в нем оставалось еще граммов около трехсот.

– Надо опорожнить посуд... Не нести ж добро обратно! Кто хочет? разлил поровну в два стакана; охочих не нашлось.
– Нет желающих? Нюся, держи ты!

"Полюбовница", принявшаяся было за оладьи, отрицательно тряхнула богатой прической, но, передумав, протянула руку.

– Мы, мы желаем!
– заявил вдруг Миша, сидевший бок о бок с Федей и перед тем о чем-то с ним перешепнувшийся. Перехватив стаканы, добавил: Токо мы, воще, тут пить стесняемся, скажи, Хветь? Хочем выпить на кухне. Оба вышли; притворив дверь, процедил осуждающе: - Сам, воще, меры не знает и ее, дуреху, спаивает!

– Не говори, - согласился Федя.
– Ты вовремя смикитил. Его будто подменили ивановцы - стал еще и курить да пить...

– И Ванько, морда, потакает, воще. Я вот ему седни выскажу!

Выплеснув содержимое в помойку, наполнили стаканы узваром и вернулись обратно.

Накануне, готовя угощения аж на двух плитах, кухарки опасались, не останется ли половина невостребованной, не прокиснет ли добро. Но напрасно: аппетит собравшиеся демонстрировали настолько отменный, что Вера с Клавой едва поспевали подносить добавки. Начали побаиваться другого - что до утра все будет съедено и еще не хватит.

Но этого не случилось. Правда, по другой причине: сразу после полуночи пирушка была неожиданно прервана... донесшимся снаружи непонятным стуком, опять же в ставню. Все настороженно притихли.

– Вера, это я... открой, доченька, - расслышали голос за окном.

– Мамочка вернулась!
– радостно вскричала Вера и кинулась отпирать двери. Ванько поспешил следом - и кстати: поддерживая, они ввели в комнату измученную дальней дорогой Елизавету. Она не села, а буквально рухнула на кровать.

– Мама, что с тобой? Ты заболела?
– захлопотала около нее дочь.

– Ничего страшного... немного нездоровится... да устала досмерти. Дайте мне попить... здравствуйте, ребятки... что у вас тут за праздник такой? тяжело дыша, через силу улыбнулась она столпившимся возле кровати подросткам.

Праздник закончился несколько раньше, чем предполагалось. Но никто не сказал бы, что не удался: прощались и расходились восвояси довольные, от души благодарили главных устроителей и друг дружку.