Мистеръ Чешамъ. — Какого человка? что вы хотите этимъ сказать?

Мистеръ Туисденъ. — Этого негод… о! — то-есть — извините.

Мистеръ Фирминъ входя, мистеру Чешаму. — Какія новости сегодня? Что вы говорили объ этомъ — нельзя ли мн? (онъ говоритъ по секрету съ мистеромъ Чешамомъ, увидевъ мистера Туисдена). — Какъ, у васъ бываетъ этотъ болванъ?

Мистеръ Лаундисъ. — Вы знаете мистера Туисдена, мистеръ Фирминъ? Онъ только что говорилъ о васъ.

Мистеръ Фирминъ. — Говорилъ обо мн? Тмъ хуже для меня.

Мистеръ Туисденъ. — Сэръ, вы не имете права говорить со мною такимъ образомъ! Не заговаривайте со мною, я не буду съ вами говоритъ, сэръ! Доброе утро, мистеръ Лаундисъ! Вспомните ваше общаніе обдать у насъ, когда вы прідете въ Лондонъ. И — одно слово — (онъ хватаетъ за пуговицу мистера Лаундиса. Онъ иметъ очень большое сходство съ Туисденомъ старшимъ) — мы останемся здсь еще дней десять. Кажется, у лэди Эстриджъ что-то будетъ на слдующей недл. Я оставилъ наши карточки и…

Мистеръ Лаундисъ. — Остерегайтесь, онъ будетъ тамъ (указываетъ на мистера Фирмина.)

Мистеръ Туисденъ. — Какъ, этотъ нищій? Не-уже-ли вы хотите сказать, что лэди Эстриджъ принимаетъ такого… Прощайте, прощайте! (Мистеръ Туисденъ уходитъ.)

Мистеръ Фирминъ. — Это мой кузенъ. Мы въ ссор. Я увренъ, что онъ говорилъ обо мн.

Мистеръ Лаундисъ. — Ну, если уже вы догадались, то я скажу что онъ говорилъ о васъ.

Мистеръ Фирминъ. — Не врьте ему, мистеръ Лаундисъ. Это мой совтъ.

Мистеръ Гели (сочиняетъ за своимъ письменнымъ столомъ). «Два съ румянцемъ на ланитахъ, о! Шарлотта, Шар…

Онъ кусаетъ перо и быстро набрасываетъ римы на казённой бумаг.

Мистеръ Фирминъ. — Что онъ говоритъ? онъ сказалъ Шарлотта…

Мистеръ Лаундисъ. — Онъ вчно влюблёнъ и сочиняетъ поэмы; завернётъ ихъ въ бумагу и влюбится въ другую. Сядьте и выкурите сигару.

Мистеръ Фирминъ. — Не могу остаться, долженъ писать моё письмо.

Мистеръ Лаундисъ. — Кто написалъ эту статью противъ Пиля?

Мистеръ Фирминъ. — Не могу сказать. Секретъ. Прощайте.

Мистеръ Чешамъ. — По моему мннію это самая неблагонамренная и неумренная статья. Эта Пэлль-Мэльская газета позволяетъ себ весьма безполезныя вольности.

Мистеръ Лаундисъ. — Чешамъ не любитъ называть лопату лопатой, онъ называетъ её земледльческимъ орудіемъ. Передъ вами обширная карьера, Чешамъ. Вы благоразумны и серьёзны не по лтамъ. Намъ немножко скучно съ вами, но мы вс уважаемъ васъ — право уважаемъ. Какой былъ текстъ проповди въ прошлое воскресенье? Кстати, Гели, ахъ, вы злодй, и вы ходили слушать эту проповдь!

Мистеръ Чешамъ. — Нечего вамъ краснть, Гели. Я не охотникъ до шутокъ, а эти шутки кажутся мн вовсе незабавными, Лаундись.

Мистеръ Лаундисъ. — Вы ходите въ церковь потому, что вы хорошій человкъ, потому-что ваша тётка была за бишопомъ или что-нибудь въ этомъ род. Но Гели ходитъ потому, что онъ лицемръ, завьётъ себ волосы и поётъ изъ одной книги съ хорошенькой миссъ Бэйнисъ — экой гршникъ! и домой-то вы пошли вмст съ ними — мои сёстры видли васъ — вы проводили ихъ до дома — ей-богу! проводили. Я разскажу вашей матери!

Мистеръ Чешамъ. — Я желалъ бы, чтобы вы не шумли такъ и дали мн заняться моимъ дломъ, Лаундисъ. Вы…

Тутъ Асмодей выводитъ насъ изъ комнаты и мы теряемъ остальной разговоръ молодыхъ людей. Но, я думаю, мы довольно слышали, чтобы знать, какое направленіе приняли мысли молодого Гели. Съ семнадцатилтняго возраста (теперь ему двадцать три года) этотъ романическій юноша постоянно былъ влюблёнъ, разумется, въ дочь своего учителя, въ лавочницу, въ сестру своего пріятеля, въ прелестную датчанку въ прошломъ году, а теперь, я очень боюсь, что одна наша молоденькая знакомая привлекла вниманіе этого пылкаго Дон-Жуана. Всякій разъ, какъ Гели влюбится, онъ думаетъ, что его страсть продолжится вчно, выбираетъ въ повренные перваго встрчнаго, проливаетъ обильныя слёзы и сочиняетъ стихи. Помните, какъ въ предыдущей глав мы говорили, что мистриссъ Тёффинъ, она не будетъ приглашать Филиппа на свои soir'ee, и объявила его непріятнымъ молодымъ человкомъ? Она съ радостью принимала Уальсингэма Гели съ его томнымъ видомъ, поникшею головою, блокурыми кудрями и цвткомъ въ петлиц; мистеръ Гели, пылко гонявшійся за высокою миссъ Блэкломъ, бывалъ у мистриссъ Тёффинъ и былъ принимаемъ тамъ съ почотомъ; а потомъ вашъ мотылёкъ перепорхнулъ къ миссъ Бэйнисъ. миссъ Бейнисъ такъ любила танцовать, что носилась бы и съ куклой, а Гели, отличавшійся въ разныхъ Chaumi`eres, Mabilles (или какія публичныя танцовальныя мста были тогда въ мод), былъ прелюбезный и прекрасный кавалеръ. Шарлотта разсказала на слдующій день Филиппу, какого милаго кавалера она нашла — бдному Филиппу, неприглашонному на этотъ вечеръ. А Филиппъ сказалъ, что онъ знаетъ этого маленькаго человчка, что, кажется, онъ богатъ, что онъ сочиняетъ прехорошенькія стихи — словомъ, Филиппъ по своей львиной замашк смотрлъ на маленькаго Гели, какъ левъ смотритъ на болонку.

А этотъ маленькій лукавецъ умлъ придумывать разныя хитрости. У него была очень тонкая чувствительность и прекрасный вкусъ, который очень скоро прельщался невинностью и красотой. Слёзы у него являлись, я не скажу по заказу, потому-что слзы лились изъ его глазъ противъ его воли. Невинность и свжесть Шарлотты наполняли его живйшимъ удовольствіемъ. Bon Deiu! Что такое были эта высокая миссъ Блэклокъ, бывшая уже на тысячи балахъ, въ сравненіи съ этимъ, безыскусственнымъ счастливымъ созданіемъ? Онъ перепорхнулъ отъ миссъ Блэклокъ къ Шарлотт, какъ только увидалъ нашу молоденькую пріятельницу; а Блэклоки, знавшіе вс и о нёмъ и о его деньгахъ, и о его матери, и о его надеждахъ — имвшія его стихи въ своихъ жалкихъ альбомахъ и помнившія, что онъ каждый день скакалъ возл ихъ коляски въ Булонскомъ Лсу — нахмурились, когда онъ бросилъ ихъ и всё танцовалъ съ этой миссъ Бэйнисъ, которая жила въ квартир со столомъ и прізжала на вечера въ фіакр съ своей противной старой матерью! Блэклоки перестали существоватъ для мистера Гели. Он пригласили его обдать, а онъ совсмъ о томъ забылъ! Онъ не приходилъ уже къ нимъ въ ложу въ опер и не чувствовалъ ни малйшихъ угрызеній, не имлъ никакихъ воспоминаній.