Изъ экономіи Бэйнисы не имли гостиной у баронессы С*, потому что нельзя же было назвать гостиной эту комнату во второмъ этаж, въ которой стояло дв кровати и въ которой младшіе Бэйнисы учились на фортепіано у бдной Шарлотты. Филиппъ долженъ былъ ухаживать за своей возлюбленной на глазахъ всего семейства; это было бы ужасно и почти невозможо, если бы наши друзья не прогуливались иногда въ Элисейскихъ Поляхъ. Я не намренъ секретничать относительно того, что они, наконецъ, обвнчались и были счастливы. Я презираю хитрости. Въ то время, когда была мода писать романы въ три тома, не глядли ли вы всегда за конецъ: будутъ ли счастливы Луиза или графъ (а можетъ быть и молодой пасторъ)? Если они умрутъ или будутъ имть какія-нибудь огорченія другого рода. Я положилъ бы книгу въ сторону. Но эта чета обвнчалась и, надюсь, была счастлива. До свадьбы и посл, однако, они имли большія горести и непріятности. Они обвнчались? Разумется. Не-уже-ли, вы думаете, я допустилъ бы Шарлотту встрчаться съ Филиппомъ въ Элисейскихъ Поляхъ, если бы они не должны была обвнчаться потомъ? Они гуляли вмст, и разъ, когда шли рука объ руку по Элисейскимъ Полямь, съ маленькимъ братомъ Шарлотты, разумется, кого вы думаете увидали они въ щегольской коляск? молодого Туисдена и мистера и мистриссъ Улькомъ, которымъ Филиппъ снялъ свою шляпу съ низкимъ поклономъ, и потомъ громко захохоталъ. Улькомъ врно это слышалъ, а мистриссъ Улькомъ слегка покраснла, что, безъ сомннія, еще увеличило красоту этой изящной лэди. Я не секретничаю на счотъ моихъ дйствующихъ лицъ и высказываю моё мнніе о нихъ совершенно свободно. Говорятъ, что Улькомъ былъ ревнивъ, скупъ, жестокъ, что жена его вела печальную жизнь — ну такъ что жь? Мн право всё равно.

— Это нищій Фирминъ! закричалъ смуглый новобрачный, кусая своя усы.

— Безстдный и дерзкій негодяй, сказалъ младшій Туисденъ.

— Не лучше ли остановить коляску и разругать его передъ нимъ, а не при мн? томно сказала мистриссъ Улькомъ, откидываясь на подушки.

— Ну, чортъ тебя возьми! Vite! закричали джентльмэны въ коляск кучеру.

— Я воображаю, какъ вамъ не хочется его видть, продолжала мистриссъ Улькомъ. — У него характеръ горячій и я не хотла бы, чтобы вы поссорились.

Улькомъ опять разругалъ кучера и счастливая чета, какъ говорится, покатилась въ Булонскій лсъ.

— Чему вы такъ смётесь? спросила Шарлотта нжно, идя возл своего возлюбленнаго.

— Потому что я такъ счастливъ! отвчалъ Филиппъ, прижимая къ своему сердцу маленькую ручку, которая лежала на его рук.

И онъ думаетъ о той женщин, которая прохала въ коляск, а потомъ взглядываетъ въ чистое личико кроткой двушки, которая идётъ рядомъ съ нимъ, и неизмримое чувство признательности наполняетъ грудь молодаго человка — признательности за избавленіе отъ опасности, которой онъ подвергается, и за чудную награду, доставшуюся ему.

Но не вс прогулки мистера Филиппа были такъ пріятны, какъ эта, и мы приступаемъ теперь къ исторіи мокрыхъ, скользкихъ дорогъ, дурной, зимней погоды. Я могу вамъ общать только, что эта мрачная часть въ разсказ будетъ не продолжительна. Вы признаетесь, что вы скоро покончили съ любовью, которую я считаю самымъ лёгкимъ дломъ для романистовъ. Когда идутъ восторженныя сцены между героемъ и героиней, писатель, знающій своё дло, можетъ думать о чомъ-нибудь другомъ: о слдующей глав или о томъ, что у него будетъ за обдомъ, или о чомъ вы хотите; слдовательно, если мы быстро прошли восторги и радости любви, то и о горестяхъ нечего распространяться. Если наши молодые люди должны страдать, пусть ихъ огорченія скоре пройдутъ. Пожалуйста сядьте на это кресло, миссъ Бэйнисъ, а вы, мистеръ Фирминъ, на это. Позвольте мн посмотрть, откройте вашъ ротъ и — вотъ уже и кончено! Немножко одеколона съ водою. А теперь, мистеръ Фирминъ, вы — какой огромный! Дв гинеи. Благодарю доброе утро. Пожалуйте ко мн разъ въ годъ.

И я не намренъ заниматься непріятными длами боле чмъ сострадательный и проворный операторъ, которому я осмлился уподобить себя. Если у моей хорошенькой Шарлотты надо выдернуть зубъ, онъ будетъ выдернутъ чрезвычайно осторожно. Что касается до рыжебородой челюсти Филиппа, я не прочь, чтобы Филиппъ немножко разревлся. Однако эти раны остаются на всю жизнь. Мы вс страдали, весьма вроятно, что вы, моя милая юная миссъ, или мой милый юноша, читающіе эту скромную страницу, будете также страдать въ своё время. Вы не умрёте отъ операціи, но она мучительна, и много лтъ спустя, когда рана разболится, печальная трагедія опять разыграется.

Филиппъ любилъ, чтобы его возлюбленная вызжала, танцовала смялась, возбуждала восторгъ, была счастлива. Она невинно разсказывала ему о своихъ балахъ, вечерахъ, удовольствіяхъ, кавалерахъ. Въ первый сезонъ вызда ничто не ускользаетъ отъ двушки. Не слыхали ли вы какъ он разсказываютъ о нарядахъ матушекъ, о комплиментахъ молодыхъ людей, о поведеніи двушекъ и мало ли еще о чмъ!

Шарлотта болтала обо всёмъ Филиппу, а Филиппъ хохоталъ во всё горло. Какъ могъ человкъ недавно разорившійся, человкъ, только-что обманувшійся въ ожиданіи на счотъ полученія наслдства отъ своего родственника-графа, человкъ, у котораго сапоги въ такомъ плачевномъ состояніи, какъ могъ онъ такъ смяться и быть такъ веселъ? Какъ сметъ такой дерзкій нищій, какъ Рингудъ Туисденъ, назвалъ своего кузена, быть счастливымъ! Дло въ томъ, но этотъ смхъ, какъ пощёчина, заставилъ щоки этихъ трёхъ Туисденовъ покраснть. Весёлость Филиппа прогоняла тучи съ нжнаго личика Шарлотты. Сомннія, заставлявшія биться ея сердце, исчезали. Шарлотта лицемрила, что случается иногда со всми добрыми женщинами. У ней были огорченія, она скрывала ихъ отъ Филиппа. Ея сомннія и опасенія исчезали, когда она глядла въ его честные голубые глаза. Она не говорила ему о тхъ мучительныхъ ночахъ, когда ея глаза бывали заплаканы и безсонны. Старуха въ блой кофт, въ ночномъ чепчик приходила по ночамъ въ ея кровати и своимъ угрюмымъ голосомъ лаяла противъ Филиппа. Костлявый палецъ этой старухи указывалъ на вс недостатки Филиппа. Она вздёргивала носъ, говоря о трубк бднаго молодого человка, его трубк, его собесдниц и утшительниц, когда его возлюбленной не было съ нимъ. Старуха разсуждала о вчерашнихъ кавалерахъ, объ очевидномъ вниманіи мущинъ, о вжливости ихъ и благородномъ обращеніи.

А когда кончалась ночная битва и мать Шарлотты оставляли въ поко бдную двушку, иногда баронесса С*, сидвшая за своими книгами и счотами и не спавшая отъ своихъ собственныхъ заботъ, прокрадывалась къ Шарлотт утшать её и приносила ей какую-нибудь тизану превосходную для нервовъ, и говорила съ нею о…о томъ, что Шарлотта любила слушать боле всего. И хотя С* бывала вжлива къ мистриссь Бэйнисъ утромъ, какъ ей предписывалъ долгъ, она признавалась, что часто чувствовала желаніе задушить генеральшу за ея поведеніе съ этимъ ангельчикомъ, ея дочерью; и всё только потому, что отъ мосьё Филиппа пахнетъ трубкой.

— Какъ! семейство, обязанное вамъ насущнымъ хлбомъ, бросаетъ васъ изъ-за трубки! Трусы! трусы! Дочь солдата этого не боится! Послушайте, мосьё Филиппъ, сказала баронесса нашему другу. Когда дла дошли до крайности:- знаете, что я сдлала бы на вашемъ мст? Французу я этого не сказала бы — это разумется само собой — но въ Англіи иначе длаются эти вещи. У меня нтъ денегъ, но у меня есть кашмировая шаль. Возьмите её; и будь я на вашемъ мст, я сдлала бы маленькую поздку въ Гретна-Гринъ.

Теперь, если вамъ угодно, мы оставимъ Элисейскія Поля, проберёмся въ предмстье Сент-Онарэ и войдёмъ въ ворота дома занимаемаго англійскимъ посольствомъ прямо, въ канцелярію. Тамъ мы найдёмъ мистера Моткома, мистера Лаундиса, мистера Гакина и нашего пріятеля Уальсингэма Рели, сидящихъ за своими стаканами среди значительныхъ клубовъ дыма. Верхомъ на своёмъ стул, какъ на лошади, сидитъ юный ирландецъ О'Руркъ. Нкоторые изъ этихъ джентльмэновъ списываютъ крупнымъ почеркомъ депеши на почтовой бумаг. Но работа, кажется, не весьма спшная, разговоръ продолжается.