— Моя милая, сказала мистриссъ Бэйнисъ своей дочери:- ты теперь много вызжаешь въ свтъ. Ты будешь часто тамъ, гд бдный Филиппъ не можетъ надяться быть принятымъ.

— Я не хочу бывать тамъ, гд не будутъ принимать Филиппа! вскричала двушка.

— Ты успешь бросить вызды, когда выйдешь за него. Но напрасно ты думаешь, что онъ вчно будетъ оставаться дома. Не вс мущины такіе домосды, какъ твой отецъ; не многіе любятъ сидть дома такъ какъ онъ. Право, я могу сказать, что я умла сдлать для него пріятнымъ его домъ. А Филиппъ не можетъ надяться бывать тамъ, гд бываемъ мы. Онъ не въ такомъ положеніи. Вспомни, отецъ твой генералъ и скоро можетъ сдлаться кавалеромъ ордена Подвязки, а мать твоя генеральша. Мы можемъ бывать везд. Я могла бы бывать, у насъ, при Двор. Лэди Биггсъ съ радостью представила бы меня. Тётка твоя была представлена ко Двору, а она только майорша Мак-Гиртеръ; большую глупость сдлалъ Макъ, отпустивъ ей. Но она управляетъ имъ во всёмъ, и у нихъ нтъ дтей. А я жертвую собою для дтей. Ты не знаешь чего я лишаю себя для дтей. Я сказала лэди Биггсъ: мужъ мой можетъ представиться; у него есть свой мундиръ, и это ничего ему не будетъ стоить, кром того, что онъ наймётъ карету; но я не буду тратить денегъ на перья и брилліанты, и хотя я не уступаю въ врноподданств никому, моя государыня не хватится меня. Ея величеству есть о чомъ подумать кром генеральши Бэйнисъ. Она сама матъ и можетъ оцнить жертву матери дтямъ.

Если я до-сихъ-поръ не передавалъ вамъ подробно разговоровъ генеральши Бэйнисъ, и не думаю, чтобы вы, мои уважаемый читатель, очень сердились на это.

— Позволь мн предостеречь тебя, дитя, продолжала генеральша:- не много говорить Филиппу о тхъ мстахъ, гд ты бываешь безъ кого и гд ему не позволяетъ быть его положеніе и жизни. Скрывать отъ него? О! Боже мой, нтъ! Это только для его же пользы, ты понимаешь. Я не всё разсказываю твоему папа, чтобы не раздосадовать его и не раздражить. Что можетъ сдлать ему удовольствіе и обрадовать его, то я разсказываю ему. А Филиппъ — я должна сказать теб, какъ мать — иметъ свои недостатки. Онъ завистливъ — не обижайся. Онъ много думаетъ о себ; его избаловали, его слишкомъ превозносили при его несчастномъ отц; онъ такъ гордъ и надмененъ, что забываетъ своё положеніе и думаетъ, что онъ можетъ жить въ высшемъ обществ. Если бы лордъ Рингудъ оставилъ ему состояніе, какъ Филиппъ обнадёжилъ насъ, когда мы давали наше согласіе на этотъ несчастный бракъ — потому что мысль, что наше милое дитя выйдетъ за нищаго весьма непріятна и печальна для насъ. Я не могу не говорить этого, Шарлотта; если бы я лежала на смертномъ одр, я не могла бы не сказать этого; и я желала бы отъ всего сердца, чтобы мы никогда не видали его и не слыхали о нёмъ. Вотъ! пожалуйста не обижайся! Что я сказала, позволь спросить? Я сказала, что Филиппъ не иметъ никакого положенія въ обществ или, лучше сказать, занимаетъ весьма, весьма ничтожное — онъ просто сотрудникъ газеты, да еще второстепенный — въ этомъ сознаются вс. А когда онъ услышитъ отъ насъ, что мы были на тхъ вечерахъ, гд мы имемъ право бывать — куда ты имешь право здить съ твоею матерью, женою генерала — онъ обидится. Ему будетъ непріятно, что его не приглашаютъ туда, теб лучше вовсе не говорить съ нимъ о томъ, гд ты бываешь, съ кмъ встрчаешься, съ кмъ танцуешь. У мистриссъ Гели ты можешь танцовать съ лордомъ Гэдбири, сыномъ посланника. А если ты скажешь Филиппу, онъ обидится. Онъ скажетъ, что ты этимъ хвастаешься. Когда я была только женою поручика въ Барракнор, капитанша Кэперсъ здила въ Калькутту на балы къ губернатору, а я нтъ, и я обижалась, и я говорила, что Флора Кэперсъ важничаетъ и вчно хвастается своею короткостью съ маркизой Гэстингсъ. Мы не любимъ, чтобы равныя намъ находились въ лучшемъ положеніи чмъ мы. Помяни моё слово. Если ты будешь говорить съ Филиппомъ о тхъ, кого ты встрчаешь въ обществ и съ кмъ ему не позволяетъ знакомиться его несчастное положеніе, ты обидишь его. Вотъ почему я толкнула тебя намедни, когда ты говорила о мистер Гели. Какая нелпость! Я видла, что Филиппъ разсердился, началъ кусать свои усы, какъ онъ всегда длаетъ, когда сердится… вотъ и ты опять разсердилась, душечка! Моя ли это Шарлотта, которая, бывало, не сердилась никогда? Я знаю свтъ, милая, а ты не знаешь. Погляди, какъ я обращаюсь съ твоимъ папа. Повторяю теб: не говори Филиппу о томъ, что можетъ оскорбить его. Поцалуй твою бдную, старую мать, которая любитъ тебя. Сходи наверхъ, вымой свои глава и приходи къ обду счастливою.

За обдомъ генеральша Бэйнисъ была необыкновенно любезна къ Филиппу, а любезность ея была особенно противна Филиппу, великодушная натура котораго не могла выносить хитростей этой необразованной старухи.

Слдуя совту матери, бдная Шарлотта почти совсмъ не говорила съ Филиппомъ о тхъ вечерахъ, на которыхъ она бывала, и объ удовольствіяхъ, которыми она пользовалась безъ него. Я думаю, что мистриссъ Бэйнисъ была совершенно счастлива при мысли, что она «руководитъ» своею дочерью какъ слдуетъ. Какъ-будто грубая женщина, потому-что она низка, хищна, лицемрна, иметъ право руководить невинною натурою въ дурному! Ахъ, если бы многіе изъ насъ стариковъ поучились у дтей своихъ, я увренъ, сударыня, что это было бы очень полезно для насъ. Въ моёмъ примр Томми хранится такой запасъ здраваго смысла и благороднаго чувства, которыя поцнне всей опытности и знанія свта его ддушки. Знаніе свта ни что иное, какъ эгоизмъ и притворство. Томъ презираетъ ложь, когда ему хочется персика; онъ кричитъ чтобы ему дали его. Если его мать желаетъ хать за вечеръ, она хитрить и льститъ цлый мсяцъ, чтобы достигнуть своей цли; получаетъ тысячу возраженій и опять принимается за своё съ улыбкою — и эта женщина вчно читаетъ нравоученія своимъ дочерямъ и сыновьямъ о добродтели, честности и моральномъ поведеніи!

Маленькій вечеръ у мистриссъ Гели въ H^otel de la Terrasse былъ очень пріятенъ и блестящъ; миссъ Шарлотт было весело, хотя ея возлюбленнаго тамъ не было; но Филиппъ былъ радъ, что его Шарлотта веселится. Съ удивленіемъ смотрла она на парижскихъ герцогинь, на американскихъ милліонеровъ, на дэнди изъ посольствъ, на депутатовъ и французскихъ пэровъ съ большими звздами и въ парикахъ, какъ ея папа. Она весело описала этотъ вечеръ Филиппу, то-есть, разумется, описала всё, кром своего успха, который былъ несомнненъ. У мистриссъ Гели было много красавицъ, но никого не было свже и красиве Шарлотты. Миссъ Блэклокъ ухали очень рано и въ самомъ дурномъ расположеніи духа. Хитрый принцъ не обратилъ ни малйшаго вниманія на ихъ отъздъ. Вс его мысли били устремлены на Шарлотту. Мама Шарлотты видла, какое впечатлніе производила ея дочь и преисполнилась алчною радостью. Добродушная мистриссъ Гели похвалила ей ея дочь.

— Слава Богу, она столько же добра, сколько хороша, сказала мать, и я уврена, что на этотъ разъ она говорила именно что думала.

Хитрый принцъ почти не танцовалъ ни съ кмъ, кром ея. Онъ осыпалъ её цлымъ потокомъ комплиментовъ. Она была такъ простодушна, что не поняла и десятой части изъ того, что онъ говорилъ ей. Онъ усыпалъ ея путь розами поэзіи, онъ увшалъ сантиментальными гирляндами всю дорогу изъ передней, съ лстницы до фіакра, который отвозилъ её домой.

— Ей-богу, Шарлотта, ты плнила этого молодца! вскричалъ генералъ, котораго необыкновенно забавлялъ молодой Гели, и его восторги, его аффектація, его длинные волосы.

Бэйнисъ никогда не видалъ подобнаго щоголя. Офицеры въ его полку говорили о собакахъ, лошадяхъ, охот. Гражданскій чиновникъ, болтавшій на двнадцати языкахъ, раздушонный, улыбающійся, совершенно довольный и собою и свтомъ, былъ новостью для стараго генерала.

Насталъ день рожденія королевы, и дай Богъ, чтобы онъ наставалъ еще много лтъ, а вмст съ нимъ ежегодный балъ, даваемый лордомъ Эстриджемъ въ честь своей государыни. Генералу, генеральш и миссъ Бэйнисъ былъ посланъ пригласительный билетъ; безъ сомннія, это было сдлано посредствомъ мистера Уальсингэма Гели. Еще разъ мундиръ ветерана былъ вынутъ изъ чемодана, съ эполетами, крестомъ и лентой. Жена уговаривала его купить непремнно новый парикъ — парики были дёшевы и хороши въ Париж — но Бэйнисъ сказалъ, что при новомъ парик старый мундиръ покажется очень ветхъ, а новый мундиръ будетъ стоить слишкомъ дорого.

Если генералъ Бэйнисъ былъ въ поношеномъ плать на бал у посланника, мн кажется, я знаю одного моего пріятеля, который также имлъ поношенный костюмъ. Въ дни своего благоденствія мистеръ Филиппъ былъ parais cultor et infrequens баловъ, раутовъ и дамскаго общества. Можетъ-быть Филиппъ до того такъ неглижировалъ всмъ этикъ, что отецъ его слишкомъ дорожилъ его успхами въ свт и сердился за его равнодушіе къ нимъ. Притворныя улыбки, лицемрная вжливость старшихъ возбуждаютъ презрніе молодыхъ людей. Филиппъ презиралъ притворство и свтъ, принимавшій это притворство съ доброжелательствомъ. Онъ тогда держался подальше отъ баловъ и вечеровъ; его бальной костюмъ служилъ ему надолго. Я не знаю, какъ старъ былъ его фракъ въ то время, о которомъ мы говоримъ, и онъ привыкъ уважать этотъ костюмъ, считать его новымъ и красивымъ. Вы знаете, что въ Пале-Роял вывшиваютъ самые великолпные шлафроки, жилеты и проч.

«Нтъ, думалъ Филиппъ, возвращаясь съ своего дешоваго обда и смотря подъ аркадами на лавки портныхъ, засунувъ руки въ карманъ: „мой коричневый бархатный жилетъ, купленный мною еще въ университет, гораздо изящне, чмъ эти пёстрыя вещи. Мой фракъ, конечно, старъ, но мдныя пуговицы очень ярко блестятъ, и это самый приличный, джентльменовскій костюмъ.

Подъ вліяніемъ этой обманчивой мечты честный юноша одлся въ старый фракъ, зажогъ дв свчи и самодовольно поглядлся въ зеркало, надлъ пару дешовыхъ перчатокъ и отправился въ домъ англійскаго посольства. Цлый рядъ экипажей тянулся по улиц и, разумется, подъздъ былъ великолпно освщонъ.