Новая сатира Щедрина касалась не чиновниковъ, а помщиковъ. Щедринъ оставался, дйствительно, тмъ же увлекательнымъ, бойкимъ, смлымъ, картиннымъ сатирикомъ, но губернатору и не нравилось именно то, что Щедринъ оставался Щедринымъ, что онъ оставался такимъ же и въ роли бича помщиковъ, какимъ былъ въ роли бича чиновниковъ; для него эти дв роли не могли совмщаться въ одномъ лиц: для каждой изъ ролей нужны были и разныя лица, и разныя слова, и, что самое главное, разное отношеніе, а у Щедрина именно и было одинаковое отношеніе къ обоимъ предметамъ.

— Чертъ знаетъ что! повторилъ онъ въ четвертый разъ. — Что такое помщикъ? Негодный человкъ для службы и только. Это бракъ чиновничества! Бракъ, заслуживающій уваженія, если онъ таковой за старостью лтъ, за ранами или посл усиленныхъ трудовъ на пользу государства, и бракъ, заслуживающій розгу, карцеръ, презрніе и ненависть, если онъ происходитъ вслдствіе испорченности мысли, ложности идей, сквернаго образованія, лни и всхъ прочихъ пороковъ! Какъ-же этотъ умный, самъ бывшій когда-то чуть не губернаторомъ, такъ любящій чиновниковъ, Щедринъ иметъ и слогъ, и отношеніе совершенно одинаковое и въ чиновникамъ, и въ браку чиновничества! Бичъ для дурныхъ чиновниковъ долженъ быть именно щедринскій: бойкій, игривый, но мягкій, томный; а для помщиковъ, браку чиновничества, бичъ долженъ быть ювеналовскій, крутой, толстый, нахальный, съ визгомъ и проклятіями…. Чертъ знаетъ что! повторилъ губернаторъ въ пятый разъ, что означало высшій предлъ его неудовольствія, такъ какъ еще никто не слыхалъ, чтобы онъ пять разъ подъ рядъ употребилъ это бранное выраженіе.

— Вотъ, напримръ, этотъ князь Король-Кречетовъ, продолжалъ онъ думать, немного успокоясь, — разв это не самый негодный человкъ? Тридцать пять лтъ, кончилъ курсъ въ университет, а принесъ-ли онъ хотя какую-нибудь пользу отечеству? Никакой, ровно никакой! Онъ, видите-ли, помщикъ, гласный земскій и почетный мировой судья. Какъ помщикъ, живетъ безъ дла и проматываетъ доходы имній, какъ земскій гласный, высказываетъ зловредныя идеи въ собраніяхъ, а какъ мировой судья — подучаетъ несчастнаго пристава красть для него старую водку. Это будетъ доказано, я увренъ, что это будетъ доказано! сказалъ онъ громко, какъ-бы въ подтвержденіе своей характеристики Король-Кречетова, какъ почетнаго мироваго судьи.

— А сколько при этомъ дерзости, нахальства! и ему невольно припомнилось, какъ этотъ мальчишка въ земскомъ собраніи, при обсужденіи какого-то замчанія губернатора на смту расходовъ земства, съ язвительно-шутливымъ видомъ сказалъ: «Напрасно господа гласные изволятъ тратить такъ много времени на обсужденіе замчанія господина губернатора. Я убжденъ, что это замчаніе сдлано нашимъ почтеннымъ губернаторомъ такъ, для очистки совсти, или самое большее, чтобы заявить свою вникательность въ дло». Собраніе сильно улыбнулось. Оно занималось, толковало замчаніе губернатора и такъ, и этакъ, и все не находило законнаго въ немъ смысла, а тутъ ему такъ бойко и, казалось, наиболе правдиво разъяснили смыслъ непонятнаго замчанія. Предсдатель собранія просилъ рзваго гласнаго воздержаться на будущее время отъ подобнаго рода выраженій, но собраніе боле уже не доискивалось смысла замчанія губернатора.

— Да кто-же теб далъ право быть дерзкимъ? продолжалъ думать губернаторъ. — Твое громадное богатство, твои громадныя имнія въ двухъ губерніяхъ? А кто-же теб ихъ далъ, откуда ты взялъ все это? Твой ддъ, служа врой и правдой царю и отечеству, службою пріобрлъ все, только службою, одною службою! И ты смешь презрительно относиться къ тмъ, кто служитъ врою и правдою царю и отечеству, какъ служилъ твой ддъ! И ты смешь, живя, разъзжая за-границей, пьянствуя на нажитыя службой деньги, презирать службу!.. Разв ты выдумалъ что-либо важное, и за твою выдумку тебя обогатили? Разв ты знаешь что-либо такое, что не понятно для другихъ, и тебя за это обидли? Нтъ! Пустая твоя голова ничего не выдумала и за твою дурь никто тебя не обидлъ. Ты сердишься за то, что ты глупъ, что ты зловреденъ, завистливъ…. Но теб не долго придется быть злымъ и задорнымъ! Твоя страсть къ старой водк надолго свяжетъ теб языкъ, а можетъ и еще что….

Онъ сильно позвонилъ. Дежурный чиновникъ опрометью влетлъ въ кабинетъ.

— Берите портфель и начинайте читать бумаги! сказалъ сердито губернаторъ.

— Слушаю-съ, ваше превосходительство! отвтилъ дежурный чиновникъ. Онъ взялъ со стола портфель и, вынимая изъ него бумаги, началъ читать ихъ въ слухъ. Прослушавъ, одни бумаги губернаторъ подписывалъ, на другихъ длалъ карандашомъ замчанія на сторонахъ, нкоторыя перемарывалъ, а въ нкоторыхъ только переставлялъ слова и фразы. Работой этой губернаторъ занимался каждый день часа три, прежде подписи каждую бумагу дослушавъ до конца. Такъ было и теперь. Въ два часа ночи въ кабинетъ вошелъ фрачный лакей и доложилъ, что «барыня проситъ ужинать».

— Разбудить меня въ десятомъ часу, сказалъ губернаторъ дежурному чиновнику, уходя изъ кабинета.

— И когда это его превосходительство отдыхать изволятъ? думалъ дежурный чиновникъ, сидя на диван и положивъ свою голову на спинку дивана, чтобы удобне было вздремнуть. — Скверно нашему брату! Дежурить, напримръ, очень скверно, а быть губернаторомъ тоже очень тяжело…. Не хочу я быть губернаторомъ: спать некогда! сказалъ онъ уже засыпая. И снятся ему старушка мать и дв молодыя, хорошенькія невсты-сестры. Онъ пришелъ со службы, онъ сильно усталъ, а он жалуются ему и на сырую и бдную квартиру, и на скверный обдъ, и на нищенскія платья, и что скучно имъ, и что не бываютъ он въ театр, что не берутъ ихъ замужъ…. а онъ отвчаетъ, что если-бы онъ захотлъ, то могъ-бы сдлаться губернаторомъ, обогатить и себя, и ихъ, такъ какъ онъ у губернатора дежуритъ, и губернаторъ его очень любитъ, но…. но онъ не хочетъ быть губернаторомъ, такъ какъ губернаторъ спитъ очень мало, а онъ любитъ спать и хочетъ спать.

Кожуховъ возвращался отъ губернатора, составляя въ ум планъ записки объ усиленіи губернаторской власти. Онъ такъ углубленъ былъ въ обдумываніе записки, что только по привычк пришелъ къ своей квартир.

— Прямо домой, и за работу, подумалъ онъ, когда остановился у своей квартиры и, какъ всегда, прежде чмъ позвонить, окинулъ взглядомъ большой двухъ-этажный домъ, стоявшій визави съ тмъ, въ которомъ онъ жилъ. — А у Софіи Михайловны во всхъ окнахъ огонь…. Зайду на самое короткое время, сказалъ Кожуховъ и началъ переходить чрезъ улицу къ большому дому, освщенному во всхъ окнахъ верхняго этажа и принадлежавшему Дмитрію Ивановичу Рымнину.